В рассуждениях друг против истины не погрешил. Но сам факт заступничества! Ю Цин прежде никогда в рыцарственности по отношению к дамам замечен не был, всегда памятуя, что даже Конфуций к женскому полу весьма и весьма строг.

Бывший Сын Неба озадаченно почесал бровь. Янмэй ведь тoже повела себя странно: не отвесила защитничку подзатыльник и не огрызнулась, а, напротив, выжидающе поглядывалa из-за плеча своего рыцаря, а главное – молчала. Тут бы даже до Чжан а доперло, что к чему. Не сразу, но обязательно.

– Понятно с вами всё, – пробурчал Юнчен смущенно.
– Если больше претензий к моей нескромной персоне нет,то поехали. У нас еще куча дел.

– Куда?
– хором спросили соратники.

– Куда надо!

– А как же Сян Джи?
– озаботился братец Фа.
– Ты знаешь, где она?

– С моей... – он чуть не сказал «ванхоу», но вовремя прикусил язык, - девушкой все в порядке. К ней, собственно, и едем. Чжан Фа, я – за рулем.

И нисколько не удивился, когда Пиксель устроился позади Ласточки на мотоцикле и с видом довольного собственника обнял ту за талию. С этими двумя всё и так яснo – спелись . И, должно быть, не только спелись . Как прижался-то!

Надо отдать должное Чжан Фа, он умел делать выводы, не задавая лишних вопросов. Но и у него глаза стали круглыми (насколько это вообще возможно), когда Юнчен притормозил джип возле ворот старой усадьбы в той части города, где каждый дюйм земли продается и покупается по цене золота.

За традиционо высоким забором от любопытных глаз прятался небольшой дом, принадлежавший совсем недавно... «моему самому давнему и самому любимому врагу – Сян Юну, - мысленно признался Юнчен.
– Ему и Тьян Ню». Когда Саша предложила встретиться именно здесь, он и не подумал отказаться. Место тихое, уединенное, а потому лучше всего подходящее для, как выразилась девушка,их «оперативного штаба». Словечко из арсенала покойного дедушки-генерала. А что делать оставалось? За домом Юнчена следили «быки» из триады, под забором резиденции председателя Сян засели «акулы пера», мастерская Ласточки находилась далековато от города.

В ворота даже звонить не пришлось, Саша увидела их из oкна второго этажа и выскочила навстречу.

– Ну что, с тобой уже связались? – спросил Юнчен, вместо приветствия быстро чмокнув ванхоу в лоб.

– Два раза, и оба вызова я сбросила.

– Умница моя!

Саша заработала еще один нежный поцелуй, но уже в висок.

– Это был номер папы, - пожаловалась она.

– Мы же так и предполагали.

– Да, конечнo, но что-то я побаиваюсь.

– И это мы тоже обсуждали, – проворковал Юнчен, обнимая любимую крепко-крепко.
– Никто не причинит вреда заложнику до начала переговоров, запомни. Ему нужно сперва убедить тебя, что обмен состоится и он будет честный. Понимаешь...

И тут молодой человек заметил, что друзья остолбенело таращатся на эту милую семейную сцену, дивясь прыти, с которой сблизилась парочка. Со стороны, должно быть, всё выглядело так, будто Чжан Фа с Пикселем и Ласточкой пpовели в коме как минимум пару лет, в течение которых Ин Юнчен с Сян Джи успели свадьбу сыграть, съездить в медовый месяц на Бали, купить новую мебель, поссорившись – разъехаться, снова съехаться, спланировать рождение первенца и теперь вот влипнуть в неприятную историю.

– Однако... – молвила Ласточка. на поспешность в любовных делах не одобряла.

Ю Цин подругу немедленно поддержал, кинув в Юнчена крайне осуждающий взгляд. И только Чжан Фа одобрительно фыркнул. Мол,ты – крут, братан. Так держать!

– ! Привет!
– быстро нашлась Саша. – Проходите в дом. Это мое наследство от дедушки и бабушки.

И гостеприимно распахнула двери в уютный полумрак генеральского особняка.

– Ничосе!
– восхищению Янмэй не нашлось предела.
– Сян Джи, да ты богачка! На сколько этот домишко... точнее земля под ним, затянет? Миллиона на три баксов?

Пиксель тут же нырнул в интернет, уточняя цифру. Иногда его дотошность бесила даже флегматичного Чжан Фа.

– Примерно пять-шесть.

– Я ж говорю – миллиардерша, – не унималась Янмэй, оглядываясь по сторонам.

По лицу Саши любой догадался бы, что продавать наследство она не собирается и за все деньги мира, а когда Юнчен ступил внутрь, то сразу понял почему. Все вещи – не такие уж и дорогие и вовсе не антикварные – они были подобраны со вкусом, о них заботились с любовью. Ни единой лишней безделушки, каждый аксессуар на своем месте. Это был теплый дом, семейное гнездо и, как принято говорить, надежная гавань в море житейских бурь. Вот каким увиделся бывшему императору дом Сян Юна. Абсолютно всё в нем – корешки множество раз перечитанных книг, картины, грамоты в рамках, вазы, курильницы, статуэтки - говорило понимающему глазу, что здесь счастливо прожил и закончил свои дни человек, взявший от этой жизни всё. И окончательно мертвый чусец неотрывно смотрел на гостя с множества фотографий. Молодой и злой, в застиранной гимнастерке и мятом кепи на бритом затылке; зрелый в парадном мундире, отрастивший для солидности усы, уверенный в себе муж и отец; старый, совсем седой, умиротворенный патриарх. Сян Юн прожил вторую жизнь так, как подобает мужчине и воину - на всю катушку!

– А это что такое?

– Иконы. Мoя бабушка была русской и христианкой. Она сбежала в Китай от революции.

Янмэй понимающе покивала головой и больше с расспрoсами не приставала. Зато воoдушевился Пиксель.

– Это же она тут - на старых фотографиях? – спросил он, разглядывая черно-белое изображение.

Юнчен глянул через его плечо: ветер разметал короткие волосы Тьян Ню и она, задорно смеясь, пыталась удержать на положенном месте маленькую шляпку с короткими полями. Нездешняя – в древнем Китае и такая органичная в веке 20-ом. Это был её век, её подлинная жизнь.