У девушки глаза заплаканные, смотрит в тарелку и не ест. На тарелке две сосиски розовые. Без кетчупа. Кетчуп Пухов не переваривал. Девушке на вид лет восемнадцать. Джинсы рваные на коленках, кожа белая в дырах видна. Ноги расставлены, обычно девушки этого не делают, если воспитаны. Дырки у девушек ещё куда не шло, нормально, а у мужиков приводят в бешенство. Вёз недавно одного в джинах лет двадцати, рыжеватый, косичка на затылке, ноги волосатые, волосья рыжие из дыр торчат. Ужас. Чистый орангутанг. Напомнил ему Тихона. Сидел, тыкал в телефон. Ручки худые в татуировках, паук, иероглифы, из футболки змея высовывается на шею. Совсем с ума посходили. Больные. Будь его воля - всех подобных в армию, окопы рыть. Что они там всё тыкают непрерывно? Этого Пухову тоже не понять никогда.

Девушка как заревёт и из кафе. Пухов булочку доел, кофе допил и не спеша к машине. Мало ли у кого какое горе. А девушка сидит на скамейке, продолжает плакать. Рядом большая сумка. Но Пухов всё-таки сердобольный. При случае, когда пешком, мог и старушку через дорогу перевести. Один раз даже Верунькиного кота спас, снял с дерева. Все руки ободрал, гад. И собачку дворовую подкармливает, собачку Полканом зовут. Старинное собачье имя, кто назвал, никто не знает, многие кормят и Пухов тоже, когда есть что дать. Но теперь есть. Полкан - псина здоровая, и добрый, как Пухов, по ночам лает редко, отдыхать не мешает, полуовчарка, чёрный, с подпалинами жёлтыми, и бежит, бежит за красной машиной, пока не уедет Пухов подальше от дома. Верунчик собачку не любит, гоняет Полкан её рыжего кота Васю.

Пухов вернулся, присел рядом с девушкой и говорит:

– Жизнь, она полосками, как тельник. Тельняшка. Сегодня плохо, а завтра смотришь - уже по-другому. Ты не реви. Что случилось?

А глаза у нее серые! Большущие. Не накрашена. Подняла глаза и горько усмехнулась. Пронзила Пухова. Корабельный ревун в голове и всё, пошёл Пухов из тихой гавани противолодочным зигзагом. Вот что они с мужиками делают.

– Меня парень бросил. Совсем.

И опять: у-у-у… Слёзы с небольшую градину. Слёзы всегда доводили Пухова, кому-то может и всё равно, но не ему.

Дошла до края. Утро. Всё выложила первому встречному. Офигеть. Девушку зовут Маша. С Димой давно плохо. Жила у него, дома отчим пристает, щупает, зажимает, алкоголик, моложе мамы на восемь лет, мама сестричку родила, не до Маши. А Маша работает в салоне сотовой связи. А у Димы новая любовь - предложил расстаться и съехать. Козёл этот Дима, родители богатые, квартиру в центре в которой Маша и Дима жили, они ему подарили. Лучшая подружка вышла замуж на прошлой неделе. К ней не пойти. Есть ещё две подруги, но у тех свои проблемы с предками. Некуда деваться. Да-а, ситуэйшн… Маша в маечке белой, чистенькая, сиси номер второй, в этих делах Пухов разбирается, нормально всё у неё. Ручки нежные, пальчики с весёлым маникюром-педикюром, красный, зелёный, и на нижних через один зелёный и красный, как светофор. Такого ещё не видел. Хотел встать и уйти, но загорелся жёлтый и что-то мелькнуло. Очень девушка миловидная. Очень. А была не была?

– Не реви. Есть в квартире свободная комната.

И жизнь у него свободная. Почему нет?

– У тебя?

– У меня. Приставать не буду. Не бойся, я хороший.

– Все вы хорошие.

А Пухов уже и немного пожалел - то ли он делает. И как-то слёзы высохли быстро, и откуда знает в эти годы про «всех хороших». Но они многое чувствуют своим женским чутьём - Пухов не станет. Сколько раз замечал - идёт себе, идёт, а стоит взгляд бросить, тут же - глаза в глаза. Молнией. Еще и усмехнется при этом. Чувствуют власть над бедными мужиками, чувствуют. Каким только органом? Но что не третьим глазом это точно. Чем-то другим.

Не каждая девчонка поедет к незнакомому взрослому парню. Она поехала. Вот что значит дойти до края. Но у неё край-то совсем и не край. За имущество Пухов не беспокоился, взять кроме плазмы и компа нечего, разве ковры. Кому они на хрен нужны.

Стали Пухов и Маша жить-поживать. Утром оба на работу, отвозил Машу в салон на Гражданской, а сам круги нарезать. Созванивались. Иногда, если был близко, забирал и доставлял домой. Спали, конечно, в разных комнатах, комнаты раздельные, она в спальне, он в большой на диване. Запиралась сначала - стул ставила, Пухов про себя смеялся, - вот дурочка, стул мужику не преграда, если только им по голове ему дать, ну это так, шутки. А вот запах женщины. Запах… И белье мокрое не спрячешь под подушкой. Сушила на балконе. Трусики, слава богу не стринги, каждый день меняла, это Пухов заметил, подсмотрел, мужчина найдёт, когда подсмотреть, и всё замечаешь, если в доме новая женщина. Питались вместе. Продукты сам покупал, и она покупала. Вкусы почти совпали, Пухов не привередливый, ел, что Рая готовила, теперь что Маша. Сначала на скорую руку, пельмешки, лапшичка, колбаска, сосиски, всё покупное. Потом стала готовить, борщи, супчики вкусные, салатики-котлетки. Неплохо для молодых лет. Длинный халатик сменил короткий, короткий сменился белыми шортами и опять коротким. Смотрела загадочно, Пухов делал вид - не замечаю, а они всё замечают. Оба держались месяц, во всяком случае Пухов держался. Телевизоров у Пухова две штуки, в спальне и в зале. Телевизор Серёжа почти не смотрит, только новости, что смотреть - сплошной дебилизм, хватает интернета и у Пухова свои ночные занятия. Однажды вечером поздним стучал он по «клаве», стучал, добивал рассказ, а Маша вошла незаметно-тихо и сзади обняла. И случилось. Это случается обязательно, если мужчина и женщина вместе. Теперь его женщина. Девочка. Машуня. Машка.

***

Чувствовал Пухов, не оставит в покое Верунчик, тронулась на почве любовной. Увидит Машку и обдирает, и наедине, и прилюдно. Пухов вмешался и пригрозил. Теперь мимо ходит сурово, глазами не косит, губы поджаты. Ксения Петровна наоборот вдруг добродушна, заговаривает ласково, интересуется молодой жизнью Серёжи - скоро ли свадьба. Так тебе и сказали, вас там не будет. О свадьбе Пухов уже думал, девочка добрая, тихая, хозяйка хорошая, Рае бы у неё поучиться. Один раз засёк Пухов Раю за неприглядным занятием, когда убиралась после гостей - макала веник в унитаз и мела мусор в зале. Есть же пылесос! Скандал вышел нешуточный. Молчала два дня. Хотя и Рая сперва была тихая, это потом, когда обжилась, стала коленца выкидывать, не разглядел в Находке, а когда там разглядывать, гормоны, тестостероны. Смоется Пухов в самоволку изредка или еще реже - уйдёт в увольнительную, тогда не до разглядываний, бегом в сопки или на квартиру к Антонине, подружке Раиной. Тоже видная девушка. Был один момент интересный, пришёл как-то Пухов незадолго до дембеля к ней на квартиру, а Тоня встречает в коротком халатике, вообще в коротком, заводит в комнату и сообщает: «Раи сегодня не будет, Серёжа, уехала с мамой во Владик. Бабушка заболела серьёзно». Владик - это Владивосток, почти рядом - сто миль. На столе яблоки-китайка, маленькие, вкусные, тортик и бутылка вина, «портвейн розовый», и предлагает Тоня Серёже отдохнуть у неё, чуть-чуть посидеть, провести время. У Пухова увольнительная до вечера, времени уйма, не скитаться же по улицам, разве в кино сходить. Дело перед обедом, портвейн до вечера выветрится, и Пухов уселся за стол. Ещё один портвейн «розовый», ля-ля - тополя, эти загадочные глаза напротив, много ли голодному парню надо, не помнил, как и оказался на Тоне. М-да… Была ситуэйшн… Ушёл от Антонины сильно поддатый и виноватый, нарвался на патруль, «губа», и до дембеля ни Раю, ни Тоню не видел. Антонина не проболталась, а могла. Сравнивал. Чуть зигзаг не случился. Победила Рая. А сейчас думает Пухов: лучше бы Тоня, а там кто его знает.

Жеманная мадам в чёрном, которую Пухов отвёз к прокуратуре, туда и шла. Писать заявление о случае с «мерседесом». Мария Валерьевна не долго думала и карты показали. Кто-то из двоих, молодой человек на фото или заказчица. Выпали «пиковая дама» и валет «червовый». Червовому валету уродовать машину не нужно, а эта толстуха вполне. Наглая. И кто утащил старинную книжку по чёрной магии? Только она. Отлучилась на секунду в кухню выключить чайник. Работает приворот на любовь не всегда, «фифти-фифти», а тут случай простой, но кто-то мешает, магический шар вдруг покрылся мелкими трещинами, из «волшебного» зеркала глянула жёлтая морда с рогами, погрозила когтистым пальцем, показала клыки и пустила туману в лицо, еле отмылась, туман смрадный, селёдкой и луком воняет. Чертовщина! Мария Валерьевна перекрестилась по старой привычке и по-простому, на картах. Вышла она, Вера, заказчица. Я тебе покажу, как портить «мерседесы»!