Не стоит и говорить, что Молинауэр был вполне удовлетворен таким развитием событий. Каупервуд, находясь в таком положении, скорее всего, будет вынужден искать встречи с ним, а если и нет, то значительная часть активов, которые он контролировал, уже находилась в распоряжении Молинауэра. Если он каким-то образом умудрится сохранить остальное, то Симпсон и Батлер могут побеседовать с ним насчет этого трамвайного дела. Активы Молинауэра теперь не уступали их инвестициям, если не превышали их.

Вечером в понедельник Каупервуд приехал в офис Стинера, еще не вполне представляя, как изменилась ситуация. Стинер был один, озабоченный и донельзя расстроенный. Ему не терпелось встретиться с Каупервудом, и в то же время он боялся этой встречи.

– Джордж, – энергично начал Каупервуд, как только увидел его, – у меня совсем мало времени, но я приехал, чтобы сообщить вам, что мне нужно получить еще триста тысяч долларов, если вы не желаете моего банкротства. Сегодня дела обстоят хуже некуда. Меня загнали в угол из-за моих займов, но эта буря будет недолгой. Вы сами видите, что так не может продолжаться.

Он всматривался в лицо Стинера и видел страх, болезненное, но вполне определенное желание сопротивляться, запечатленное в его чертах.

– Чикаго горит, но город будет отстроен заново. Вскоре положение изменится к лучшему. Теперь я хочу, чтобы вы проявили здравый смысл и помогли мне. Не надо бояться.

Стинер неловко заерзал в кресле.

– Не позволяйте политиканам напугать вас до смерти. Через несколько дней все закончится, и нам будет еще лучше, чем раньше. Вы встречались с Молинауэром?

– Да.

– Ну и что он сказал?

– Он сказал именно то, что я и думал. Он не позволит мне сделать это. Я же сказал, Фрэнк, что я не смогу! – воскликнул он и вскочил на ноги. – Я не смогу! Они загнали меня в угол! Они открыли охоту на меня! Они знают обо всем, что мы делаем. Ох, Фрэнк! – Он панически всплеснул руками. – Вы должны вытащить меня из этой ямы. Вы должны вернуть эти пятьсот тысяч долларов и выручить меня. Если вы этого не сделаете и разоритесь, то я отправлюсь в тюрьму. У меня жена и четверо детей, Фрэнк. Как я могу пойти на такой риск? Мне с самого начала не следовало этим заниматься. Я бы и не стал, если бы вы не убедили меня, как вы это умеете. Когда я согласился, то и подумать не мог, что впутаюсь в такие дела. Я больше не могу, Фрэнк! Просто не могу! Я готов отдать вам все свои акции. Только отдайте мне эти пятьсот тысяч, и никто никому не будет должен. – Его голос нервно повысился в конце этой тирады. Он вытер потный лоб и с глуповато-умоляющим видом посмотрел на Каупервуда.

Каупервуд несколько секунд смотрел на него немигающим неподвижным взглядом. Он многое знал о человеческой натуре и был готов к любому неожиданному выверту, особенно во времена кризиса, но такая перемена в поведении Стинера превосходила любые ожидания.

– С кем еще вы говорили, Джордж, после нашей предыдущей встречи? С кем вы встречались? Что сказал Сенгстэк?

– Он говорит то же самое, что и Молинауэр: я не должен ссужать деньги кому-либо ни при каких обстоятельства. Еще он говорит, что я должен как можно быстрее вернуть в казну пятьсот тысяч долларов.

– И вы думаете, что Молинауэр поможет вам, не так ли? – осведомился Каупервуд, с трудом сдерживая презрение, сквозившее в его голосе.

– Думаю, да. Я не знаю, кто еще может это сделать, если не он. Фрэнк, он один из крупнейших политиков в городе.

– Послушайте меня, – начал Каупервуд, пристально глядя на него. – Как, по его словам, вам следует поступить с вашими акциями?

– Продать их через «Тай и Кo» и вернуть деньги в казну, если вы не успеете забрать их.

– Кому именно? – спросил Каупервуд, думая о последних словах Стинера.

– Полагаю, любому биржевику, который захочет их купить. Я не знаю.

– Так я и думал, – понимающе сказал Каупервуд. – Мне следовало бы догадаться. Они обрабатывают вас, Джордж. Они просто хотят заполучить ваши акции. Молинауэр держит вас на крючке. Ему известно, что я не могу исполнить ваше желание и вернуть пятьсот тысяч долларов. Теперь он хочет, чтобы вы сбросили свои акции на рынке, где он подберет их. Капкан уже выставлен. Когда вы это сделаете, он зажмет меня в тиски, или так ему кажется – ему, а также Батлеру и Симпсону. Они хотят получить конт-роль над городскими трамвайными линиями; я знал об этом и чувствовал это. Я с самого начала подозревал, что так и будет. Молинауэр хочет помочь вам не больше, чем спрыгнуть с крыши. Помяните мое слово: как только вы продадите свои акции, он покончит с вами. Думаете, он протянет руку и спасет вас от тюрьмы после того, как вы лишитесь своих активов? Он этого не сделает. И если вы так думаете, Джордж, то вы еще больший глупец, чем я полагал. Не сходите с ума и не теряйте голову. Будьте разумным человеком. Посмотрим на ситуацию; позвольте объяснить, в чем она заключается. Если вы сейчас не поможете мне – если не ссудите мне триста тысяч долларов самое позднее до завтрашнего полудня, – то со мной будет покончено и с вами тоже. Наше положение на самом деле вполне прочное. Наши акции сегодня так же высоки, как и вчера. Боже милостивый, за ними стоят настоящие трамвайные линии! Рано или поздно они окупятся. Линия Семнадцатой и Девятнадцатой улиц уже приносит нам по тысяче долларов в день. Какие еще доказательства вам нужны? Линия «Грин энд Коутс» ежедневно приносит пятьсот долларов. Вы боитесь, Джордж. Эти чертовы махинаторы совсем запугали вас. Но вы имеете такое же право давать деньги взаймы, как Боуд и Мэртаг, которые были здесь раньше. Они это делали. Вы тоже это делали для Молинауэра и других людей, потому что считали это правильным. Что такое целевой депозит из городской казны, как не обычная ссуда?

Каупервуд имел в виду систему, при которой определенные суммы из городской казны – такие, как амортизационные займы, – размещались в доверенных банках Батлера, Молинауэра и Симпсона под низкий процент или без процентов. Это был их резервный капитал для тайных взяток.

– Не отказывайтесь от своих шансов, Джордж. Не останавливайтесь на полпути. Через несколько лет у вас будет миллионное состояние, а вы ради этого и пальцем не пошевелите. Все, что вам нужно сделать – это сохранить то, что вы имеете. Помяните мое слово, они избавятся от вас, как только я отойду от дел, и позволят упрятать вас за решетку. Кто готов вложить за вас пятьсот тысяч долларов, Джордж? Где Молинауэр, или Батлер, или кто угодно достанет подобные деньги в такие-то времена? Они этого не сделают. Они не собираются это делать. Если со мной будет покончено, то вы отправитесь следом, а разоблачить вас легче, чем кого-то еще. Они не могут посадить меня, Джордж. Я всего лишь посредник. Я не просил вас обращаться ко мне. Это вы с самого начала обратились ко мне по собственной инициативе. Повторяю, если вы мне не поможете, то от вас избавятся и упрячут за решетку; это неизбежно, как смена дня и ночи. Почему бы вам не занять твердую позицию, Джордж? Почему бы вам не отстоять свое мнение? Вам нужно позаботиться о жене и детях. Вам не станет хуже, чем теперь, если вы ссудите мне еще триста тысяч долларов. Пятьсот тысяч или восемьсот тысяч – какая теперь разница? Все одно и то же, если вас будут судить за это. Но если вы подпишете для меня эту ссуду, то никакого суда не будет. Я не собираюсь разоряться. Эта буря уляжется через неделю или через десять дней, и мы снова будем богатыми людьми. Ради всего святого, Джордж, соберитесь с силами! Где ваш здравый смысл? Будьте разумны!