Стены административного корпуса были отделаны панелями красного дерева. Экзотические растения, расставленные по углам, источали одуряющие ароматы. Позолоченная лепнина тут и там, мраморные статуи, бархатные ковры… Неплохо, как я погляжу, живут поборники скромности, приучающие девиц умываться по утрам ледяной водой!

Дверь в кабинет директора оказалась обита телячьей кожей. А заклёпки-то бронзовые! Нет, тут определённо кто-то или берёт взятки, или…

Додумать я не успела. Эрья Милада кивнула мне — кажется, или в её взгляде промелькнуло сочувствие? — и указала на дверь. Ничего, сочувствовать, если всё пройдёт по плану, придётся кое-кому другому.

Взявшись за тяжёлую ручку с изображением надувшегося на какие-то неизвестные обиды солнца, я потянула её на себя и вошла в святая святых Института благородных девиц — директорский кабинет.

В отличие от прочих помещений, обстановка здесь казалась простой, едва ли не аскетичной — если не знать, что шёлковые обои с тиснёными пастушками и овечками стоили почти столько же, сколько всё остальное здание, а тяжёлая чернильница с ручкой привезена из далёкого Иуяня, местечка, расположенного недалеко от моей родины. Массивный стол безо всяких украшений явно был сделан мастером, причём предыдущей эпохи. Сколько ему лет — двести, триста? Бюро, открытое и наполовину заполненное бумагами, и рядом по стоимости не стояло, хотя отделка богатая и материал не из дешёвых.

Хозяин всего этого великолепия смотрелся здесь чем-то чуждым — невысокий полный человечек с ранними залысинами и седой бородкой клинышком. Его суетливые движения и бегающие глаза совершенно не вязались с окружающим богатством. Или передо мной выдающийся актёр, или директор нашей богадельни — лишь чья-то пешка, волей судьбы вознесённая над прочими. Хотелось бы, чтобы второе, а кто его хозяин — да какая разница, лишь бы не демон! Душехват сразу отпадает: ему не под силу приволочь столько богатств сразу, он не из тех монстров, мелковат для такого, но ведь существуют и другие…

— Итак, — голос у директора оказался неожиданно богатым на обертона, приятным баритоном, — вы, насколько я понимаю, желаете пролить свет на некоторые случайные события, произошедшие недавно?

Он не скрывал презрения, и я почти против воли отзеркалила его чувства, заставив человечка на миг отпрянуть. Ноздри его мясистого, породистого, неуместного на вытянутом и костистом лице носа нервно дрогнули. Замечательно. Экье директор не привык к подобным визитам, он побаивается, а потому наглеет. Нужно сбить с него спесь.

— Вы неправильно понимаете, благородный дээ Ландаст. Я здесь именно для того, чтобы услышать ответ на заданный мною вопрос. Надеюсь, эрья Хондрица передала его в точности?

Лицо экье директора побагровело.

— Как ты… да как ты смеешь? Девчонка! Пошла… немедленно пошла… вон! Вон отсюда!

Ого, сколько страсти! И впрямь боится. Сильно. Ладно, пустим в ход тяжёлую артиллерию.

— Зачем так вопить? Хорошо, я уйду. Сами разбирайтесь с дознавателями из Перевёрнутой башни. Обвинения, если что, будут состоять в демонопоклонстве и принесении человеческих жертв.

Последнее я договорила, уже развернувшись и направляясь к двери. Ну, три, два, один…

— Вон! Как ты сме… Что ты несёшь?

Возле самой двери я остановилась, взялась за ручку и, не оборачиваясь, чётко, разделяя каждое слово, повторила:

— Демонопоклонство. Поклонение сущностям из бездны. Принесение человеческих жертв. Именно это будет в моём докладе. А, да, ещё неоказание помощи следствию, но право же — такие мелочи уже не должны вас волновать, экье директор. Разумеется, человек, избравший путь бездны, не станет помогать разоблачить себя.

— Всетворец и Всепредтеча… — голос директора ощутимо дрогнул. — Я не… Разумеется, я не…

Самое время для лобовой атаки. Я нацепила на лицо самое паскудное выражение, отпустила злосчастную дверь и сделала по направлению к экье директору пару вкрадчивых шагов. Голос мой снизился почти до ласкового шёпота:

— Ну будьте же благоразумны, дээ Ландаст. Вы и в самом деле поверили, что Перевёрнутая башня вот так просто оставит в покое три подозрительные смерти, особенно если в первом случае следы демона явственны и неоспоримы? Бросьте, вы же неглупый человек, а значит, ждали кого-то вроде меня. Проверяющего.

Параноики всегда ждут чего-нибудь подобного, даже если их не в чем упрекнуть, а экье директор непорочностью похвастаться точно не мог, так что в его глазах мелькнуло понимание. Впрочем, он держался до последнего:

— Вы рассуждаете о странных вещах, эрья. Даже если б вы имели в виду что-то, имевшее место в этих стенах — а ничего подобного здесь не происходило! — меня никто не ставил в известность…

Я перебила его, грубо расхохотавшись:

— Погодите-погодите, вы всерьёз… всерьёз считаете, что Перевёрнутая башня должна вам отчитываться о ходе следствия? Или же… — тут мой голос стал нежным, почти шёлковым, — о чём-то подобном должен был предупредить ваш могущественный покровитель? Но подумайте, экье директор, просто подумайте: захочет ли он всерьёз ссориться с теми, кто стоит за мной? И главное — ради кого? Ради человека, подозреваемого в демонопоклонстве? Утонуть вместе с тем, кто приносил бездне в жертву невинных девиц? Быть замаранным в столь отвратительных и бесчеловечных деяниях, иметь к ним хоть малейшее отношение? Стоит ли оно того? Стоите ли вы в его глазах подобной верности? Вы бы сами рискнули?