"Слава Светлейшей — Чесские купили землю и уехали в свой Энск. Лели я вновь поила каплями забвения. Они надолго убирают воспоминания, и Лели не вспомнит о нахальном мальчишке. Матушка Асия по моей просьбе поставила блок на дары Лели. Вместе с каплями блок даст нужный эффект: Лели не будет страдать от любви, как это было со мной. Когда придет её время — выйдет замуж за достойного молодого аристократа: уж я позабочусь, чтобы приданое закрыло ему глаза на отсутствие титула. Брак по договору лучше. Если же что-то пойдет не так, она вполне сможет прожить на проценты. Я оставлю ей приличное наследство. А вот если у неё родится сын со способностями к магии, мое наследство пойдет на обучение мальчика. В отличие от женщин, мужчины — маги занимают весьма высокое положение в нашем государстве. Надеюсь, она простит меня за то, что я так распорядилась её жизнью. Уж я-то знаю, что лучше для моей девочки".

Переполох поднял Артур. Рассвет еще только просыпался, просачиваясь сквозь задернутые шторы, когда сонную тишину нарушил горестный детский вопль:

— Мамочка! Где моя мамочка? Почему её никто не ищет?

Быстрый топот босых ножек по лестнице и коридору, стук кулачком по неплотно закрытой двери в кабинет.

— Мамочка? Мама!

— Тише, тише, маленький, — взволнованные голоса взрослых. Дверь легко подается.

Леди Апрелия лежит на полу, странно запрокинув голову. Глаза закрыты, левая рука прижата к груди, в правой невзрачная потрепанная тетрадка. Дыхание прерывистое, хриплое, тело сотрясается в конвульсиях.

— Мага надо! — выдыхает нянюшка. — Берт, ты бы до лорда Андре… Он же через два дома живет. Он же нашей девочке кровный родич. Нет, Иеремей, нельзя её сейчас трогать. Литка, да уймись ты! Арти, малыш…

— Мама!

Оторвать ребенка от матери не представляется возможным. Он почти впадает в транс, упав перед ней на колени и положив руки на влажные от пота виски. Иеремей выпихивает из кабинета скулящую Литу

— Вот говорила я этой старой дуре — ни к чему девочку мучить, — вытирая злые слезы, бормочет нянюшка. — "Я лучше знаю, что моей девочке нужно"! Не помри она — сама бы сейчас убила. Арти, малыш, я сейчас, сейчас тебе шаль свою… Холодно же… Ведь говорила же Асия — не пройдет так просто — дары запирать, а все равно… У-у- у! Сами-то уже у Светлейшей. Наверное. А девочка — то…

Она еще что-то бормочет, кутая мальчика в свою шаль, обнимая его, делясь теплом. Нянюшка не маг, и даров у неё — только любовь к этой девочке. Не в её власти было что-то запретить хозяйке. Разве что вылить иной раз молоко с каплями. Бабка сама всегда Лели этим молоком поила. Следила пристально — чтобы выпила все до капли.

— Талия, что?

— Откат, — поднимается навстречу магу нянюшка. — Уж простите, лорд Андре, не успела я вам всего рассказать, а только…

— Понял. Рокси, иди сюда. Перехвати нити у Артура, пока малыш не сжег себя… Так. И — держи, если все еще хочешь добиться моей внучки. Талия, Верт — Артура уложите на диван. Иеремей, затопи камин, и поставьте воду греть.

Время замирает для всех. Иеремей механически подкладывает в камин дрова — от него уже несет нестерпимым жаром. Талия и Верт, присев на диван возле ребенка, уставились в пространство. Губы обоих чуть заметно шевелятся, проговаривая молитву Светлейшей. Рокси — на коленях перед Лели. Руки на висках, глаза закрыты. Лорд Андре перебирает пальцами в воздухе — заклинания сыплются одно за другим, осторожно рассеивая остаточные явления давно и косо установленных запреток. Ах. Сина — Сина! Как же ты могла…

Сколько длится это странное действо — никто не знает. Холодный рассвет вползает в комнаты серым маревом. Сменяется таким же унылым днем. Лишь к обеду Андре удается распутать всю ту канитель, что когда-то давно напутали две недоучки: Сина, и матушка Асия. Сделали все неумело, перепутали потоки, зацепив сферу чувств и эмоций.

Хорошо, что хотя бы один сильный Дар все же пробил себе дорогу через обычное женское увлечение рукоделием. Хорошо, что Артур хоть и необученный, но все же маг, и успел перехватить и немного перенаправить поток. Хорошо, что нянька не растерялась, послала за ним, а иначе… Иначе к вечеру пришлось бы… Нет, об этом не думать! Они успели. И теперь Лели проведет пару недель в постели и не будет больше копаться в прошлом. Хватит с них тайных шкафов со скелетами. Уж с Лели их точно хватит. Пусть теперь Роксидион всеми силами лечит её Душу, помогает проснуться эмоциям, рушит остатки стеклянного кокона. Он сумеет.

— Все, — встряхивает кистями рук Андре, опускается в кресло и просит устало — Иеремей, ты не мог бы… Да-да, это именно то, что нужно.

На небольшом серебряном подносе горячее красное вино со специями. Три бокала. Один берет лорд Андре, второй перехватывает поднявшийся с пола Роксидион. Отпивает глоток, ставит на поднос и осторожно поднимает Лели на руки, усаживаясь вместе с ней в кресло.

— Талия, попробуй напоить Лели, — протягивает нянюшке третий бокал Андре. — Ей сейчас это нужно. А потом — в ванну. Горячая вода поможет расслабить мышцы. Через полчаса уложить в постель. И чтобы в комнате круглосуточно горел камин. Верт, Артуру то же самое. Только добавьте вино в сладкий чай. И в постельку к мамочке под бочок. Их сейчас не стоит разлучать.

Когда мы с Артуром полностью пришли в себя — на улице уже стояла настоящая зима. Белая, пушистая — она казалась сказочно прекрасной. На улицу нас не выпускали, мотивируя тем, что мы еще слишком слабы после всех этих откатов, стабилизации потоков, настройки глубинных связей… Много чего еще было в переглядываниях двух магов — молодого и старого, хотя внешне они казались ровесниками. Разве что в глазах лорда Андре жила мудрость, а вот глаза Роксидиона искрились смешинками. И это мне нравилось все больше и больше. Мои ощущения мира были довольно странными: словно с меня сдернули покрывало, которое хоть и было прозрачным, но, тем не менее, гасило краски и звуки. Сейчас все, что окружало меня, было как в моих вышитых картинах — удивительно ярким и живым. Даже дом, к которому я давно привыкла, стал более живым, что ли. Исчезли из комнат серые тени, спутники хмарных осенних дней. Живое пламя в каминах отражалось в оконных стеклах и зеркалах, добавляя нашему скромному миру красок и тепла. Лорд Андре на правах родственника переселился к нам, заняв одну из гостевых спален. Его слуга и молочный брат легко влился в компанию Верта и Иеремея. Роксидион, помотавшись какое-то время между нашим домом и своим имением, взмолился, придя в наши с Артуром комнаты и картинно рухнув на колени: