– Я ведь только птица, мне ли бороться с человеком? – скромно проговорила цапля. – Но, правда, я могла бы перенести вас из этого озера в другое…

Тут рыбы, ничего не подозревая, закричали наперебой:

– Матушка! Сестрица! Тетушка! Отнеси меня! Нет, меня, меня неси первой!

И цапля, в полном восторге оттого, что хитрость ее удалась, стала по очереди уносить рыб и поедать их без всяких хлопот.

Один монах шел к своему Учителю и на своем пути встретил трех аскетов. Один сидел на большущем муравейнике и истязал себя укусами муравьев, другой на берегу ручья созерцал движение воды, а третий просто плясал и пел песни под широко раскинувшим свои ветки деревом.

Узнав, что монах идет к Учителю, они попросили его спросить, сколько жизней им еще осталось пребывать в аскезе, чтобы получить освобождение. Он пообещал исполнить их просьбу.

На обратном пути аскеты поинтересовались ответами Учителя.

– Тебе, сидящий на муравьях, еще две жизни мучиться в таких лишениях.

Поник головой аскет.

– Тебе, созерцающий воду, еще десять жизней ждать освобождения.

Тяжело вздохнул аскет.

– А тебе, танцующий, столько жизней танцевать, сколько листьев на этом дереве.

– Так это совсем ничего! – воскликнул аскет и запел еще радостнее.

В этот момент подул ветер, и все листья осыпались с дерева.

Находясь в чреве матери, ребенок пел: «Позволь мне запомнить, кто Я есмь, позволь мне запомнить, кто Я есмь».

И его первым криком после рождения было: «О, я забыл!»

Собрались некогда цари разных стран – Китая, Персии, Рума и Индии – и сказали:

– Каждый из нас должен придумать изречение, достойное того, чтобы его записали и помнили до скончания века.

Властитель Китая промолвил:

– Я безраздельно владею неизреченным словом, но не в моей власти вернуть то, что слетело с уст.

Царь Рума произнес:

– Дивлюсь я тому, кто вымолвит хоть одно слово, – ведь даже если оно будет истолковано благосклонно, то не всегда принесет пользу, а если это слово сочтут дерзким, оно ввергнет человека в пучины смерти.

Царь Персии воскликнул:

– Пока я молчу, я – хозяин своего слова, но стоит мне произнести его, как оно становится моим хозяином и владыкой.

А повелитель Индии добавил:

– Никогда не раскаивался я о том, что молчал, но как часто жалел о том, что проговорился.

Как-то один западный буддийский монах попросил у своего учителя разрешения отправиться в Бирму, чтобы там пройти курсы интенсивной медитации у нескольких хорошо известных учителей. Позволение было охотно дано.

И вот через несколько лет монах вернулся к своему первому учителю.

– Что же ты узнал? – осведомился учитель.

– Ничего, – ответил монах.

– Ничего? – переспросил мастер.

– Ничего, кроме того, что уже окружает меня. Ничего такого, что не существовало бы здесь до моего отбытия.

– И что же ты пережил?

– Я видел многих учителей, я практиковал многие системы медитации, – отвечал монах. – Однако чем глубже я проникал в дхарму, тем лучше понимал, что для практики нет необходимости идти куда-то в другое место.

– Да, да, – сказал на это учитель. – И я мог бы сказать тебе это еще перед уходом. Но тогда ты не смог бы меня понять.

Однажды спросили Будду:

– Откуда может прийти благо к человеку: изнутри его или извне?

Будда ответил:

– Не думайте, что благо ваше может прийти извне. Благо внутри вас и зависит только от вас. Не рождаются волны в глубине моря, там всё в покое, – не допускайте и вы в себя волн внешнего мира, не стремитесь ни к чему внешнему – и вы будете обладать благом.

Как-то на царя произвел глубокое впечатление простой и невинный образ жизни одного буддийского монаха. Постепенно царь начал считать монаха своим учителем. Но ездить каждый раз к монаху, чтобы увидеть его, для царя было не удобно. Очень уж много для этого тратилось времени. А ведь надо было еще управлять и своим царством! И тогда царь пригласил монаха к себе во дворец. К великому удивлению царя монах сразу же согласился.

Царь для монаха приготовил лучшую комнату, украшенную различными дорогими мелочами, в которой была и мягкая кровать. Правда, царь ожидал и был полностью уверен, что монах откажется от богато украшенной комнаты и потребует себе скромное жилище. Но все произошло не так.