Я послушалась, тем более что народ все прибывал и ректор не торопился начать педсовет. Вокруг стоял тихий гам. Все о чем-то шептались, демонстрировали некие бумаги, и только храмовники сидели ледяными статуями и одаривали господ учителей высокомерными взглядами. Будто противовес снобизму аристократов.

И мне здесь работать много лет! А что будет, когда храмовники уйдут?

Эта мысль кольнула сердце. А я и не думала об этом. Но если немного поразмышлять, когда мы получим лицензию — Хаул вернется в свой храм. А я здесь останусь: одна, ведь я преподаватель. А может он тенями приходить будет?! Но есть же у него какие-то планы и мысли на этот счет.

— Хаул, — я тихо положила руку на бедро жнеца, привлекая к себе его внимание, — а что со мной будет, когда вы уйдете?

— Куда уйдем? — не понял жнец.

Он смотрел на меня с легким недоумением.

— Ну, в храмы или где вы обычно живете? — сбивчиво пояснила я.

— А почему мы должны уходить? — опять не понял он.

На нас обернулись еще пара храмовников, странно ухмыльнулись и снова нацепили на лица каменные маски. Осознание некой подставы кольнуло сердце.

— Но вы же здесь как инспектирующие, — нахмурившись, пробормотала я. — Академия получит лицензию и вы уйдете, — объясняла свою мысль.

— Мы, да. Но придут другие. Да и вообще, мы не знаем, что дальше будет. Так что ответить я тебе не могу.

Я расстроилась. В душе зазвонил тревожный колокольчик. В голову полезли разные пессимистичные мысли. Значит, он все же уйдет и неужели его не заботит, что я останусь здесь. Что-то не вязалось в общую картину. Словно я какую-то деталь пропустила.

Пазл некий выпал.

Он так стремился провести меня этими тенями. Так на свидание звал и вот так просто говорит, что он уйдет, зная, что я тут останусь. Что-то здесь не то. Постучав указательным пальцем по столу, я нахмурилась еще больше. Не понимаю, где подвох. Что я упустила.

— Ирина, я все-таки не понял суть твоего вопроса, — Хаул легонько накрыл мою ладонь своей и сжал, не давая тарабанить ногтем по поверхности стола. — Что должно случиться с тобой, если храмовники уйдут?

Я подсобралась, не время и не место сейчас, конечно, для серьезных разговоров, но все же.

— Мы не поговорили о будущем, как-то обошли это стороной, — прошептала я. — Когда ты уйдешь, нам придется расстаться на время или ты приезжать будешь?

Он посмотрел на меня таким взглядом, словно засомневался в моей адекватности. Потом странно хрюкнул и громко рассмеялся. В аудитории повисла минутная тишина, но Хаула это не смутило.

— Женщина, ты вообще понимаешь, что говоришь? Я понимаю, для тебя все слишком быстро и я поторопился везде, и буквально взял тебя нахрапом. Возможно, ты до конца не осознала, что сегодня произошло, — смеяться он перестал и, толкнув сидящего рядом темнокожего мужчину, четко произнес.

— Миар, кто эта женщина? — кивком он указал на меня.

— Твоя жена — Ирина ДартФао. К чему вопрос? — на лице мужчины появилось недоумение.

— Забудь, — Хаул снова повернулся ко мне. — Поняла?

Я покачала головой. Если честно, ничего я не поняла. И главное, почему я вдруг ДартФао.

— Я не хотел тебе пока говорить, но раз уж в твоей голове рождаются такие странные мысли, то поясню. Пройдя со мною тенью, в глазах всех храмовников ты стала моей женой. Моей душой, моим якорем. А в храме мы просто получим официальную бумагу. Это для галочки, чтобы указать причину замены в твоих документах имени.

— Но ты сказал, что это просто помолвка. Что это ничего не значит, — слишком громко воскликнула я и тут же прикусила себе язык. На нас обернулось несколько преподавателей, и смерили меня презрительно — высокомерным взглядом.

— Я не говорил, что это ничего не значит, — теперь уже возмущался Хаул. — Ну, а насчет помолвки, я даже слова такого не знаю.

— Но ты сказал, что это будет почти что брак. Почти! — вот теперь я поняла, где меня обвели вокруг пальца, вот только зачем.

— Да, почти. Нужно заехать в храм и бумагу взять. Я уже сообщил куда надо, так что она наверняка уже готова, — Хаул мило улыбнулся и сделал, ну, совсем невинное лицо.

— И когда ты хотел за ней заехать, — тихо поинтересовалась я, не понимая злиться мне или наоборот радоваться. Как бы без меня, меня женили. Нет, ну, это не годиться. Так не делается. Видимо, эмоции отразились на моем лице, потому как Хаул обнял меня сильнее и буквально прошептал на ушко.

— Прости меня, Ирина. Я знаю, что не совсем хорошо с тобой поступил. Ты вправе злиться на меня и обижаться. Но, понимаешь, всем вокруг уже давно понятно, кто ты для меня. Это делает тебя легкой мишенью. Я жнец, у меня много врагов и так. А если учесть, что я еще и развожу тут деятельность и пытаюсь протолкнуть специальность "Некромантия", — Хаул замолчал и выдохнул. — Наверное, стоило сесть и все как следует тебе разъяснить. Я это понимаю. Но, в общих чертах, дело обстоит так: если откроется академия, то отпадет необходимость в существовании императорской службы по выявлению лиц наделенных черным даром. Это те самые люди, что блокируют дар у детей. По последним данным, после этой процедуры каждый третий ребенок умирает, Ирина. Если у меня все получится, то дети будут учиться, и дар блокировать не придется. Ты понимаешь, как много зависит от меня. Каждый второй из здесь присутствующих с удовольствием свернет мне шею, чтобы крестьянские дети, некроманты и менталисты, не оскверняли храм знаний, так они называют эту Академию. Им по большей части плевать на детей, лишь единицы действительно нас поддерживают.