И откровенней, и глубже, и злее.

— Пусти меня. Отпусти, я сказала! — Олив резко встряхнула головой и с неожиданной силой отшвырнула Эгиля.

Тот отлетел к стене, но подниматься не стал — лишь поднял голову и посмотрел на нее. Долго и огорченно.

— Что вернет твое доверие, Ливия?

Его губы не шевелились — глухой баритон звучал прямо в мозгу. Ей было все равно. Она перестала удивляться. Устала. И не смотрела на него — не хотела.

— Где Одри? Отведи меня к ней!

— Не стоит. Сначала с ней переговорит Цинна.

Девушка повернула голову в его сторону и встретилась глазами с прозрачным зеленым взглядом скальда.

— Здесь моятерритория. А ты — пришлый, как и Цинна. Хочешь попасть в свой мир — сделай, что мне нужно.

— Но я же предложил тебе…

— С чего ты взял, что мне нужен ребенок от Арна-человека? Что я вообще поведусь на это? Сила… Я получу ее другим путем, Эгиль. Я уже близко — ты знаешь. Веди меня к Одри, пока все не опомнились и время в Перекрестке еще искривлено…

Колдун криво усмехнулся и легко вскочил на ноги.

— Я тебя недооценил…

— Просто я хорошая ученица. И у врагов я тоже учусь. Точнее — преимущественно у врагов.

— Я не враг.

— Я и не имела в виду тебя, Древний. Давай, — девушка протянула ему руку. — Перемести нас.

Эгиль притянул ее к себе, крепко ухватив ладонь, затем — другую, и заводя обе себе за спину. От тесных объятий драгоценный пояс впился звеньями и гранями каменьев в тонкую ткань платья, пропарывая ее насквозь и болезненно царапая кожу Олив. Она попробовала отодвинуться, но пальцы скальда тут же безжалостно вцепились в украшение, притягивая ее тело еще плотнее. Олив хотела прикрикнуть, но голос исчез, глаза ослепило зеленое сияние, исходящее из-под век колдуна, а волшебный ювелирный венок на талии вдруг стал горячим и погнал по ее телу тягучую как патока кровь…

Ее.

Чужую.

Всю, которую она приняла в себя с момента встречи с Максимилианом Спенсером.

Страшно не было. Было странно. Странно наблюдать, словно со стороны, как эта субстанция алыми искрами выходит через поры образует вокруг них сверкающий кокон, в котором становится легко и невесомо. И вот — тела уже нет, только сознание; яркий зеленый взгляд и пальцы скальда, которые кажется держат ее замирающее сердце.

****

— Ну, все, открываем глаза. Все!

— Говорила, что она тебе не поверит! Надо было поспорить на деньги…

Олив с шумом выдохнула, тяжело ощущая вернувшийся вес тела и сильное головокружение. Попыталась вырваться из крепких ладоней, удерживающих ее голову.

— Да отпусти, а то она сейчас сблююет, — засмеялась Одри.

Олив открыла глаза и с облегчением низко опустила голову — круженье тут же прекратилось. Осторожно выпрямившись, девушка подняла взгляд на Эгиля, поддерживающего ее за плечи. Продышалась, повернулась на голос вампирши.

— Чему ты так рада, Одри?

— Всегда приятно лишний раз убедиться в человеческой глупости. На этот раз — в твоей, феечка. Усади ее, колдун, а то свалиться еще в твоем неуютном подпространстве…

Здесь и впрямь было неуютно: хмуро, сыро, кругом какие-то елки-палки-бурелом, среди которых Олив заметила лиственные кипарисы, как на Ред Ривер, недалеко от Техаса. Но это был не Техас и, конечно, не кипарисы. Трава под ногами была абсолютно изумрудной, такой же, как и небо над головой с двумя блеклыми солнцами невысоко над горизонтом. Однако, воздух был чист и вкусен, наполнен только влажной свежестью и природными лесными запахами.

Одри сидела на мягкой травяной кочке в позе лотоса и щурилась, разглядывая прибывшую пару. Ее лицо было спокойно и отрешенно, в отличие от интонаций и взгляда. Судя по влажным волосам и каплям на коже куртки и брюк, она здесь давно, но никаких признаков нетерпения не видно. Впрочем, вампиры могут ждать вечно.

— Ты тоже изгой, феечка, или — …? — лениво проговорила вампирша.

— Или, — за Олив ответил скальд.

— Нам надо поговорить, Одри.

— Не имею ни малейшего желания, — отрезала та. — Пусть придет Арн.

— Какая его часть? — странным хриплым шепотом выплюнула ей в лицо Олив, внезапно оказавшись рядом, и опуская руки ей на плечи.

Вампирша почувствовала, как уходит в землю, и выдавила, едва сдерживая страх:

— Остановись. Пожалуйста! Я все поняла.

Эгиль тяжело опустился в траву, трансформируясь.

На этот раз это был грифон.

Олив сердито бросила:

— Мог бы и потерпеть!

— Нет. В этом мире мне трудно поддерживать человеческий образ. Как и тебе. Разве ты еще не поняла?