Вступает в бой с мертвяком, едва остаётся в живых — он, Фесс, едва успевает спасти бедолагу.

Деву Этию удалось выручить.

Что получается?

Знал ли лич о ценности именно Этии или это всё просто случайность?

Охотился ли восставший из мёртвых колдун за, к примеру, тем же драугом с кладбища — или всё это было рассчитано именно на встречу с ним, Фессом?

Некромант с досадой покачал головой.

Что же получается? Лич каким-то образом узнал о странной деве «из сказочного Эгеста» и решил заполучить её любой ценой? Но зачем тогда оставлять на погосте? А если бы он, Фесс, опоздал бы? И зачем, если означенная дева так важна для лича, рыцарь Блейз не передал её прямо в руки колдуну?

Нет, слишком сложно. Мозаика не складывается. Дева Этиа, конечно, выступила в качестве приманки, но…

Стоп! А что, если рыцарь Блейз как раз и оставил пленницу на кладбище, чтобы передать личу? И что, если именно там лич и собирался получить свою добычу? Но, опять же, зачем?! Только если вообразить какой-то обряд…

Обряд с амулетом, дарующим вещественность призраку…

Пленница, оставленная драугу…

Очень, очень близко. Тепло, как говорили в детской игре, тепло, ещё теплее!..

Но последнего шага всё равно не сделать. Что в таком случае хотел лич и почему не мог проделать всё это сам? Амулет-то ещё надо было как-то передать Блейзу!

Вот уж с кем некромант поговорил бы теперь с особым желанием.

Ладно. Заходим с другой стороны.

Древняя тварь под горными гранитами, где он собирался «допросить» снятый с девы Этии амулет. Правда, при этом едва не сложили головы и, если бы не освобождённая чуть раньше из-под власти варлока драконица Кейден, пришлось бы им плохо.

Драконица Кейден. Драконица Кейден из Эвиала.

Дева Этиа Аурикома из Эвиала.

Отец Виллем, копия отца Этлау из Эвиала.

А ведь раньше ничего подобного не случалось. Он годами странствовал, он отвечал за свои слова.

Словно Эвиал начинал прорастать сквозь ткань здешней реальности. Пусть пока и в виде «сказок».

В виде «сказок», в виде людей и не только, словно взятых из той реальности.

Словно… словно этому миру чего-то не хватает. Того, что было в Эвиале.

Драконицы Кейден?

Девы Этии?

Близнеца инкизитора Этлау?

Что связывает их вместе?

И как связана с ними загадочная Ньес? (А она связана, иначе не вспомнила бы про Кейден).

Что всё это значит?..

…И всё более настойчиво звучал в сознании вопрос: чего не хватает этому миру?…

Если в нём появляется то, чего никак тут не может быть?

И это «что-то» неразрывно связано с ним, Кэром Лаэдой, но при этом всё-таки не самое близкое? Не родители, не тётя Аглая, не Рыся…

Ведь появляются далеко не только лишь мёртвые, нет. Драконица Кейден погибла, но отец Этлау вполне мог оказаться живёхонек, да и вообще, не то это, нет то!

Разгадка вновь ускользала, истаивала как дым.

Дева Этиа. А что, если она и в самом деле настоящая Этиа, ловкая придворная девушка, может, даже и конкубина, при дворе дюка Саттарского (хотя какой там двор! Насмешка одна)?

Что, если она оказалась втянута сюда примерно так же, как и драконица Кейден? Что, если какие-то чары вызвали её в этот мир, не имеющий собственного названия, почитаемый его обитателями единственным?

Тьфу ты! «Втянута», «какими-то чарами» … слишком сложно, Кэр Лаэда! «Ищите простое решение», говаривал мессир Архимаг на лекциях в Академии. «Сложные варианты возможны, но отбросьте сперва самые очевидные».

Хорошо. Отбросим очевидные.

«Сказочная страна Эгест», о которой он раньше ничего не слышал, хотя немало постранствовал по здешним градам и весям. Однако появляется Этиа — и солдаты на сторожевом посту вмиг вспомнили «байки» об этом. Гномы, смастерившие ему глефу и немало порассказывавшие об этом мире — ни гу-гу, а тут вдруг, внезапно — «сказки»!

Он с яростью ударил кулаком в ладонь. Разгадка висела прямо перед носом, дразнилась, насмехалась; а у него никак не выходил последний шаг.

Последний шаг надлежало сделать в портал, если, конечно, маэстро и в самом деле сумеет наложить соответствующие чары — попытался отвлечься некромант.

…В трактир он вернулся, как в тумане. Кое-как отвечал на расспросы несколько обиженного Конрада — его, дескать, «отодвинули в сторону» и «забыли». Как же, забудешь такого, эвон, личико девы Этии из-за плеча выглядывает, лукавое такое, улыбающееся, словно у сытой кошечки. Не «тебя забыли», сэр рыцарь, а ты сам отошёл, едва поманили.