— Эй, парень, да что с тобой?

Я заглянул в травяно-зелёные глаза, и голова закружилась ещё сильнее, ладони невольно сошлись на тонкой талии.

— Вампир, ты сознание теряешь или подкатываешь исподволь? — поинтересовалась драконица.

Я возблагодарил небеса за то, что она не рассердилась. От оплеухи летел бы я, наверное, вдоль коридора и на своих двоих не удержался, причём не только потому, что драконы народ крепкий, но в силу собственной слабости, которой не находил прощения.

— Мне нельзя подкатывать, — сказал я честно.

— Почему? Поверь, я тебя тщательно рассмотрела. Одних очей, синих как небо в разгар летнего дня, хватило бы для сведения с ума всех девушек в округе, так ещё и сложён ты отменно.

Приятная откровенность ошеломила, а близость горячего женского тела наполнила жаром собственное и осталось лишь одно желание: молчать, и позволить губам и ладоням поведать Дани всю силу и глубину моего одиночества, но утаить правду я не мог, недоговорённость считая гаже откровенной лжи.

— Аелия запретил, — объяснил я.

— Твой дракон? Ну раз такое дело идём накормлю, а то неладно гостю голодному быть.

— Кому? — переспросил я.

Ноги, только начавшие обретать крепость, опять едва не подкосились. Сколько же лет никто меня так не называл? Я привык быть вещью, которую используют, как считают нужным и временами выбивают усердно словно ковёр. Я отвык видеть в себе человека.

Между тем, мы, оказывается, уже шагали по коридору, причём по-прежнему обнявшись. Не помню, чтобы я когда-нибудь до такой степени терял контроль над собой, но и в нормальное состояние возвращаться не тянуло — я разнежился.

— Вампир, я думала вас ничем не проймёшь, а ты чувствительный как цветок на морозе.

Сам себя таким ощущал. Дани была лишь чуть ниже меня ростом, как раз настолько, чтобы я смог уткнуться лицом в её волосы, втянуть запах, такой чудесный, что по телу прошла сладкая дрожь. Для вампира аромат значит очень много, почти всё. У нас превосходные глаза, чуткие уши, но только носу мы доверяем целиком.

Драконица засмеялась, поёжилась.

— Щекотно! Ты идти-то уже можешь, а то ведь практически тащу на себе взрослого мужчину?

Я признался:

— Мне не хочется тебя отпускать.

И опять зелёные глазищи уставились на меня, и не затерялось в них ни одной жёлтой злой искорки, и в душе от этого началось смятение, и сердце забилось как у безоговорочно живого. Я тянул в себя восхитительный запах, сглатывал сухим горлом пустоту и тихо сходил с ума.

Дани лукаво улыбнулась, как видно наблюдая не только мою наружность, но и всю без утайки развернувшуюся суть.

— Мне тоже. Притворяйся дальше немощным, синеокий!

Дружелюбная нежность мягко согрела. Как мало мне потребовалось тепла, чтобы наполниться им целиком, замёрз, наверное, за долгие годы.

Покой, куда привела драконица, был, видимо, харчевней для стражников или других воинов, я не слишком хорошо разбирался в знаках отличия. Дани усадила за стол на добротную лавку и велела подождать, сама ушла. Обнаружив прямо перед носом кувшин, и убедившись, что в нём вода, я налил себе с верхом и тут же выпил. Горные ручьи дарили лёгкость духу и телу, песочный жар в глотке утих. Я вновь наполнил кружку и принялся цедить для удовольствия, не спеша.

В зале кто обедал, кто играл в кости или карты — невежество в этом вопросе мешало с определённостью различать человеческие забавы. На меня посматривали косо, но не трогали, позволяя тихо сидеть в углу. Я разглядывал драконов, некоторых узнавал — это они кувыркались в небе днём. Да там я наблюдал за их звериным обличьем, но повадка всегда хозяина выдавала.

На миг захотелось остаться здесь навсегда, нет, не претендуя на то, чтобы стать товарищем этим свободным существам, просто испросить позволения быть рядом. Без надежды, но и без пинков. Я улыбнулся нелепости собственных желаний. И без того получил огромный дар — свою рабскую цепь обратно на шею. Стоило ли желать большего?

Едва расслабился, как услышал знакомый басовитый голос и понял, что сладкая мечта побыть немного в покое закончилась не начавшись.

— Где тут моё наследство? Посмотреть хочу, пощупать!

Сквозь группу стражников протискивался, хохоча, младший брат моего Аелии — такой же невзрачный лицом, с реденькими неопрятного цвета волосами, шире только в корпусе, да ещё неуклюжее старшего. Посмотреть на обоих — жалость брала! Ну и драконы мне достались, самые, похоже, завалящие.

Я поспешно вскочил. Шария уже стоял рядом. Толстый палец поддел ошейник, больно придавив горло. Я знал: сорвёт сейчас, потом никому ничего не докажу, если даже кто и слушать станет. Масляные глазки окатили взглядом как дерьмом. Как же тянуло врезать, чтобы стёк этот мерзавец кровавой лепёшкой со стенки!