Драконица тепло улыбнулась на прощанье и ушла, её призывали обязанности, да и меня тоже.

Допив угощение, я забросил на плечо тёплый плащ, которым наделил, ничего не говоря и не спрашивая, один из стражников, поклонился, вызвав слабый всплеск пожеланий доброго пути, и вышел.

Дорогу к воротам я, как всякий вампир, нашёл без труда. Дани посоветовала воспользоваться малыми, они выводили прямо в горы. Туда я и направился, машинально ловя запахи. Безумно хотелось ещё раз на прощанье уткнуться носом в белые стриженые волосы, но ошейник давно приучил к тому, что большая часть желаний никогда не исполняется, и я не слишком расстроился, бодро шагнул на едва приметную тропу среди кручь, втянул носом морозный воздух и насторожился, уловив знакомый запах, хотя и не тот, о котором только сейчас мечтал.

Вот и следы кое-где виднелись на снегу, драконы не умели ходить так, чтобы их не оставлять.

Зачем мне это сейчас? Я хотел удалиться с миром. Ненависть тяжело колыхнулась внутри, словно стоячая вода в яме. Как же утомила жизнь с оглядкой, вечная борьба с самим собой за выживание против неоправданной дерзости.

Я ещё раз попробовал ветер, но других запахов не уловил Шария один пришёл проводить в дальний путь. Оказал любезность! Самое время проверить, хорошо ли вынимается меч из ножен, жаль, у меня его нет, поскольку мне вообще не дозволялось носить оружие — в пещере, обороняясь от охотников, схватил чужое, ну да покойному вампиру оно уже пользы не несло, так что виноватым я себя не считал.

Я беспечно зашагал по тропе, делая вид, что не замечаю засады, миновал затаившегося дракона, чутко прислушиваясь к шорохам, и обернулся лишь на оклик.

— Эй, Бениг!

— Да?

Он ждал, что испугаюсь? Не дождался. Впрочем, убивать меня не стремился, берёг какое-никакое, но семейное достояние, да и попытайся напасть — ничего бы не вышло. В сражении один на один дракон был для меня не противник.

— Постой, вампир!

— Постою. Что надо?

Наследственное имущество предложено к твоим услугам, ублюдок. Пошлёт же судьба родственничка, иногда Аелию тянуло пожалеть, поневоле начнёшь сочувствовать ему, учитывая положение вещей. Прежде мало зная драконов, сейчас я был тронут их в целом нормальным ко мне отношением. На фоне общины ящерка и его братик казались ещё более отвратительными чем прежде. Особенно второй, не в последнюю очередь потому, что он находился рядом, а не торчал в далёком замке, как первый.

— Разговор есть.

— Я слушаю.

Он шагнул ближе, вглядываясь, словно хотел прочитать на лице ответ на ещё не заданный вопрос.

— К барьеру идёшь? Нет там ничего любопытного.

Я не ответил. Не нравилась мне ситуация. Желание убить дракона становилось просто нестерпимым. Я знал, что попадись к нему в руки тем юным, почти не умеющим пользоваться преимуществом крови вампиром, претерпел бы куда больше, чем от Аелии. Ящерка, даже обезумев от боли и гнева, всё же придерживался каких-то правил поведения, Шария был жесток в принципе. Сейчас этот огнедышащий сам напрашивался на короткую расправу. Не связывай меня священный долг гостеприимства, так щедро отданный их королём и благодарно принятый мною, может и не удержался бы от неё.

— Даром сходишь, вампир, и всё равно вернёшься к брату, а уж он припомнит тебе и то, чего не было.

Я знал. Он тоже. В присутствии Шарии ящерка расправлялся со мной особенно жестоко, похвалялся перед младшим родичем палаческой удалью что ли?

— Чего ты хочешь, дракон?

— Разве непонятно? Наследства.

Кто бы сомневался! Куда приятнее сидеть в собственном замке, чем нести службу королю. Младших родичей вязали этой обязанностью во всех общинах.

— Ваше племя бессмертно. Уверен, что тебе светит семейное достояние?

— Вот и я об этом.

Он подошёл ещё ближе, так что я уже готов был попятиться, не желая подпускать его к себе на расстояние касания. Зрели во дворце, возможно водились, но нас закрывала от ворот высокая скала. Шария одерзел, но и меня уже корёжило от злости. Попробует лапать — спихну мерзавца с обрыва, а успеет ли он переломиться и развернуть крылья — его драконье дело.

— Ты ещё не понял, вампир? Убей Аелию. Тебе ничего не будет, ты всего лишь вещь и суду не подлежишь, а я, когда получу его замок и сокровища, отпущу тебя на волю.

Так вот каков был план, а ведь следовало сообразить с самого начала, чего добивался этот родственничек. Он здраво рассудил: для меня это шанс, могу и соблазниться, не учёл только, что я не хочу покупать свободу таким способом. Это вообще не свобода, это худшее рабство, даже если бы Шарии стоило верить, а уж до такой глупости я ещё не докатился.

Послать бы его обратно в замок, подробно и непечатно объяснив дорогу, но удовольствие выпадет короткое, а последствия воспоследуют длинные. Я привычно себя обуздал.

— Нет гарантий, что ты сдержишь слово.

— Напишем договор.

Секретный, не подлежащий оглашению — какая мне от него польза?

— Ты же видишь: сейчас я занят, но обещаю подумать над твоим предложением.

Довольно разговоров, слишком много произошло со мной хорошего в эти короткие часы, душа с особой силой жаждала сторониться скверны. Я поклонился (положение всё же обязывало) и пошёл своей дорогой.

Недобрый взгляд ощущал до тех пор, пока очередная скала не скрыла меня от глаз Шарии. Вот мерзавец, испортил настроение, я так мечтал унести из драконьего города лишь светлые воспоминания — не получилось.