– Клавесин! – восторженнo воскликнула я.

– Не клавесин, а клавикорд , старинный четырехоктавный клавикорд XVII века, – поправил Николас.

– А он настроен?
– замерев, спросила я.

– Настроен, - рассмеялся Николас.
– Здесь все работает. Я купил игрушки на блошином рынке за бесценок, отремонтировал, отреставрировал…

Я перебила его:

– И спрятал от всех в закрытой комнате. Как будто стесняешься!

– Ты угадала, - согласился Николас.
– Не хочу прослыть чудаком. А клавикорд я сейчас отнесу вниз, пусть барон поиграет.

– А можно мне?
– спросила я, подойдя к инструменту.

– Конечно, Машенька! Сыграй!

Маленьий полированный ящичек с откинутой крышкой, на которой можно рассмотреть пасторальную картинку – ангелочки и овечка, рычаги, струны – инструмент ждал исполнителя несколько столетий. Я положила пальцы на клавиши, взяла первую ноту, но из коридора раздался грохот и ругательства.

Мы с Николасом переглянулись и побежали выручать Томаcа, который опять попал в какую-то передрягу. Николас успел первым, он зашел в комнату, захлопнул дверь и крикнул:

– Ничего не случилось, Машенька! Он всего лишь уронил кресло. Сейчас барон оденется, и мы выйдем. Спускайся вниз, посмотри, что есть из продуктов. Ты ведь, наверное, проголодалась.

Я действительно ощутила сильный голод, ведь ела в последний раз вчера, в кофейне напротив «Лавки чудес».

лава 22. Завтрак

Огромный холодильник в хромированной кухне я нашла не сразу. Отрыла несколько ящиков с посудой, бокалами и кофейными и чайными банами. Я уже отчаялась, но случайно задела рукой ровную стенку и на ней пoявилась прозрачная дверца. за дверцей виднелись продукты и пакеты с молоком.

– Ура! – обрадовалась я. – Хорошо бы ещё ручку найти, как открыть-то?

Я водила рукой по панели в разные стороны, но безуспешно. Я не знала, что делать, но опять помог случай. Я с досадой пнула бездушный аппарат ногой,и о чудо! Дверца открылась!

– Умный человек всегда справится с умной техникой! – гордо сказала я и вытащила продукты для завтрака.

Шесть яиц, взболтать, налить молока, посолить, поперчить, добавить тертый сыр – и на сковороду. Плита навороченная, но я разобралась. Закрыла сковородку крышкой и приступила к закускам. Нарезала карривюрст , фаршированные сыром колбаски, босну , отличный тирольский бекон. Достала круглые булочки земмельн и вернулась к омлету. Я ловко перевернула большой желтый бли, услышала шаги и оглянулась. Лопатка упала на пол, а я вытаращила глаза.

На кухню, привлеченные запахами еды, пришли Николас и… некто. На голове у субъекта красовалаcь синяя лыжная шапка с помпоном, серые треники висели на тощем заду, на худых плечах болталась футболка с арри Поттерoм, а на ногах – белые носки и черные туфли с позолоченными пряжками. Вошедший хлопал темно-ореховыми глазами с длинными ресницами и смотрел на меня взглядом олененка Бемби.

– Николас, пожалуйста, свари кофе, - сказала я, выключила сковородку и опрометью бросилась в коридор, где и сползла по стенке, корчась в беззвучном смехе.

– Что случилось с фройляйн Марией? – услышала я знакомый голос.
– У нее колики?

– Наверное. Пойду дам ей лекарство, - безмятежно ответил Николас и пришел ко мне со стаканом воды.
– Фройляйн Мария, вам нехорошо? Выпейте водички! – Он заботливо протянул мне стакан.

Икая, я выпила всю воду и опять затряслась.

– Возьми себя в руки, Машенька! – прошипел Николас.
– Барон сам выбрал себе одежду.

Я вытерла рубашкой выступившие слезы и, приняв мученический вид, вернулась на кухню.

– Фройляйн, вам лучше?
– с тревогой спросил Томас.

Надо же, какой заботливый!

Я кивнула.

– Я рад, фройляйн, потому что я очень голоден, а так как вы единственная женщина среди нас,то негоже вам болеть и оставить нас без завтрака, – укоризненно сказал Томас.

Что ж, Томас как всегда думает только о себе, а я уж обрадовалась.

За завтраком мы вели однoсторонний светский разговор. Николас сидел с серьезной миной и делал вид, что проказы, которые вытворяет сестрица Томаса – Ильзе – интересуют его больше всего на свете, я молча ела, а барон безостановочно трещал. Аппетит у него оказался хороший, он слопал свою порцию омлета, сказал, что его кухарка фрау Майер стряпает лучше, но все же попросил добавки.

– Барон, - резко произнес Николас, – вы невежливы. Фройляйн Мария приготовила для нас, хотя вовсе не обязана, поэтому вы должны поблагодарить ее. Уважайте чужой труд!

– Спасибо, фройляйн, – нетерпеливо сказал Томас, - очень вкусно. Нельзя ли добавки?

Я встала к плите, но Николас остановил меня.

– Фройляйн не будет больше готовить. На столе есть хлеб, колбаса, сыр, масло, сделайте бутерброд, – посоветовал он.

– Барон фон Краузе никогда не стряпал! – напыжился Томас.