Таня бросила книжку, встала, потянулась и вдруг... увидела: в дальнем конце огорода чужой мальчишка рвет морковку! Да как нагло рвет! Нет того, чтобы вытащить одну морковнику, обтереть о штаны, засунуть в рот, да и бежать во все лопатки с чужого огорода. Нет, мальчишка сидел прочно, выдергивал морковку на выбор, да еще и складывал ее в круглую корзинку. Таня взвилась от негодования и помчалась к нему.

– Ты что делаешь? Как ты смеешь? Ты зачем нашу морковку рвешь?

Мальчишка вздрогнул от неожиданности, остановился... Потом взглянул на Таню и спокойно выдернул еще одну морковку.

Таня топнула ногой.

– Перестань, тебе говорят!

Мальчик, не глядя на Таню, повел плечом.

– Тю-ю!
– протянул он презрительно.- Тю-ю!

– Что?
– спросила Таня.

– Откуда только такие в нашей деревне завелись?

– Это ты про меня?

– Про тебя.

Таня сжала кулаки.

– Вот я тебе покажу! Сейчас Власьевну крикну! Будет тебе тогда! Не смеешь наш огород...

И Таня бросилась к школе.

– Власьевна!
– кричала она.- Власьевна!

Власьевна выскочила на крыльцо с мокрой тряпкой в руках. С тряпки стекали на доски мутные струи.

– Что такое? Что ты кричишь, Таня? Что случилось?
– спросила она испуганно.

– Там... в огороде... мальчишка морковку рвет... целыми пучками... всю разорил.

– Морковку?!

Власьевна взмахнула мокрой тряпкой и помчалась в огород. Таня даже испугалась: "Ну и будет этому мальчишке!"

Но вдруг Власьевна замедлила шаг, прикрыла ладонью глаза от солнца, всмотрелась, остановилась и молча стала выжимать тряпку.

Таня раскрыла рот.

– Закрой рот,- сказала Власьевна,- ворона влетит. Ишь, шуму подняла. Это же Сашка.

– Так что?

– Что "что"? Верно, дело делает.

Власьевна подошла к мальчишке.

Он поднялся с земли.

– Здравствуй, Сашка.

– Здравствуйте.

– Что, за морковь взялся?

– Ага! Мамка сказала - пора.

– Ну и хорошо, хорошо, молодец!

Таня стояла столбом и ошеломленно переводила глаза с Власьевны на мальчишку.

Власьевна поглядела на нее и рассмеялась.

– Эх ты! Вора поймала! Он ведь морковь прореживает. Он по морковным грядам ответственный.

– Как прореживает?

– И чему вас там только учат! Вот погляди,- Власьевна нагнулась к грядке и развела руками узорчатую ботву,- видишь, как она тесно сидит. Так из не ничего не выйдет, одни хвостики будут.

– А он?

– А он лишнюю выдернет, а той, что останется, и будет место, где расти, наливаться.

Таня вся заливается краской, даже уши у нее горят,- вот уж, правда, начудила.

Она сконфуженно косится на Сашу.

– А можно, я тоже буду?

– Ну что ж, помогай... Научи ее, Сашка.

И Власьевна уходит.

Саша смотрит на Таню гордо и презрительно:

– Что, съела?

И Тане приходится промолчать. Она покорно спрашивает:

– Мне где можно?

– Вот этот кусок делай. Только смотри мне: тяни, которая слабая, а хорошую оставляй.

– Эту можно тянуть?

– Можно.

– А эту?

– Ну, вот!.. она же толстая.

Поработали молча.

– Тебя как зовут?

– Таня.

– А меня Саша. Будем знакомы.

– А меня папа Чижиком прозвал..

– Да ведь это птица.

– Ну так что? Он же в шутку.

– А где твой папа?

– На фронте.

– И мой. А он кто?

– Танкист.

– Ого! Ну ладно,- можно и Чижик. Я ребятам не велю дразниться, а то, знаешь...

Поработали еще, Саша говорит задумчиво:

– Чижик... А налетела, как гусь: "наш огород, наш". Огород школьный. Все ребята сажали. А она клекочет как гусыня.

– Ну ладно, будет тебе, я ведь не знала!

– Не знала, не знала... Чудо-юдо какое!

Что оставалось делать Тане? Она только быстрее задвигала руками. Дело шло на мировую; как вдруг откуда-то раздался тоненький насмешливый голосок: "От горшка два вершка, похожа на гушя, нашумит, накричит, а я не боюшя".

Таня вскочила, осмотрелась, боевой хохолок вздыбился на затылке. Нигде никого не было видно.

И вдруг ветки черносмородинного куста чуть раздвинулись, и Таня увидела знакомый веснушчатый нос и два глаза.