Миша так щедро плескал известкой, что весь пол был белым, а по нему шли черные следы кругами, зигзагами, петлями...

Таня поглядела вокруг и выронила тряпку.

– Девочки,- сказала она с ужасом,- этого нам никогда в жизни не отмыть.

Но тут в сенцах послышались голоса, загремели ведра.

Дверь распахнулась.

На пороге стояла Марушка в подоткнутой юбке, с ведром горячей воды. А за ней, смеясь, заглядывали в избу Ольга-свинарка, Паша Кашина и другие комсомолки.

– Ну, молодцы!
– сказала Марушка,- молодцы, ребята! Много наработали. А теперь вот мы на смену пришли, всё закончим! А вы бегите по домам; небось, на завтра уроки еще не готовы! Да помойтесь хорошенько, а то поглядишь на вас, так страшно станет.

Ребята с удовольствием выскочили на улицу.

Садилось круглое, без лучей солнце. Легкий туман поднимался с реки. Из открытых дверей читальни доносилось звяканье тазов и ведер.

На другой день ребята навели в читальне полный блеск. Повесили Алешин плакат, портреты вождей, марлевые занавески на окна. На стол положили скатерку, пожертвованную тетей Дуней, поставили шахматы, шашки, домино. Девочки подшили газеты за последний месяц, установили дежурства.

Теперь сводки и сообщения Информбюро Елена Павловна вывешивала в читальне. Такие радостные шли вести с фронта!

И колхозники привыкли забегать в избу, чтобы прочитать сводки. Потом стали задерживаться возле газет, заглядывать в книжки.

Однажды в субботу Власьевна сказала Лене:

– Сегодня вся женская армия к тебе в читальню придет. Что уж зря по многим избам керосин жечь! И при одной лампе посидим.

С той поры и повелось: по субботам собирались женщины в избу-читальню.

Шили рубахи, кисеты - на фронт сыновьям, мужьям. Вязали рукавицы с отдельным указательным пальцем - на фронт для бойцов.

А Лена и Галина Владимировна читали газеты и книги, рассказывали о тех странах, по которым шагают наши бойцы.

А когда уставали чтецы, девушки запевали песню. К ним присоединялись ребячьи голоса, вступала Галина Владимировна, и над затихшей деревней в темное осеннее небо лилась широкая русская песня.

Вскоре Галина Владимировна взялась за дело серьезно и организовала небольшой, но складный хор.

А там начались какие-то таинственные дела: Иван Евдокимович ездил в район и среди других вещей привез заколоченный ящик. Он никому его не показал, и только дядя Егор и Миша "колдовали" над ним в избе у председателя. Мишу даже трудно было вытащить оттуда.

А у девочек были свои хлопоты,- они готовились к выступлению.

Конечно, Елена Павловна помогала им. Манька разучивала новую песню. Петька взялся показывать физкультурные упражнения. Таня и Нюра репетировали украинский танец, и даже круглая Тонька хотела читать стихи.

Но пока все это держалось в строжайшем секрете.

Шестое ноября

На заборах, на стене амбара, у сельпо, у правления колхоза появились плакаты. Очень красиво разрисовал их Алеша цветными карандашами:

"Шестого ноября 1944 года в 3 часа дня состоится торжественное заседание по случаю 27-й годовщины великой октябрьской социалистической революции.

Порядок дня:

1. Торжественная часть.

2. Отчет председателя колхоза.

8. Премирование.

4. Концерт.

Приглашаются все колхозники и работники советских учреждений.

Собрание будет происходить в избе-читальне".

* * *

Накануне собрания Миша ночевал у Власьевны.

Девочки допоздна возились в школе, доканчивали костюмы, репетировали. Из читальни доносились песни. Там Лена и Галина Владимировна проводили спевку.

Рано утром, чуть только взошло солнце, Миша и дядя Егор залезли на крышу избы-читальни. Миша, как кошка, возился на крыше, скатывался с лестницы, бежал в избу, снова карабкался на крышу, снова мчался вниз. А дядя Егор с крыши не слезал. Однако, что они там делали, Тане и девочкам узнать не удалось.

Саша, Алеша, Петька и другие мальчишки не подпускали к избе никого.

Они грозно шикали на девочек, а взрослым Саша говорил подчеркнуто вежливо:

– Извиняюсь, гражданка, комитет просит вас пройти по той стороне.

"Какой комитет?" - Таня сгорала от любопытства.

Девочки пытались атаковать Климушку, который вертелся около Саши и, конечно, все знал. Но тот надувался, как пузырь, от гордости, надвигал отцовскую шапку на самые глаза и говорил важно:

– Он как зашвиштит, а я как ишпугаюшь!

– Кто засвистит?

– Тама...- неопределенно разводил Климушка руками.

Так девочки ничего от него и не добились.

К полудню девушки-комсомолки забрались на крыльцо, украсили его еловыми ветками, флажками.

Елена Павловна собрала класс у себя, еще раз всех осмотрела, поправила галстуки, пригладила вихры, пришила пуговицу к рубахе Саши и организованно, строем, повела ребят в читальню.

В избе уже было полно народу. Сидели плечом к плечу, толпились у дверей, стояли у окон.