– А что у тебя там наверху, на крыше?

– А у меня там корабль.

– Как корабль?!

– А так: все по-настоящему сделано - мачты, парус, штурвал.

– Ну!? Покажи!

– Пойдем, пойдем. Только...

– Что только?

Манька сразу поняла.

– Вот, ей-богу, ей-богу, не буду песен петь...

Нюра сурово остановила ее:

– Опять божишься?

– Ой, не буду, не буду... ей...- Манька зажала рот рукой.

По скрипучей лесенке поднялись ребята на крышу. Там, и правда, было похоже на палубу корабля. Были набиты гладко обструганные доски. Из тонких реек вокруг помоста сделаны борта. На гвозде, вбитом в мачту, висел бинокль. Правда, он был без стекол, но это был настоящий морской бинокль.

Миша вытащил откуда-то бескозырку и превратился в моряка.

– Я сейчас, ребята, буду паруса поднимать, а вы становитесь к штурвалу. Ведите корабль по курсу.- Миша кивнул на колесо.

Девочки разинули рты, а Саша, Петька и Алеша бросились к колесу. Оно скрипело и поворачивалось, как настоящий корабельный штурвал.

– Полундра!
– закричал Миша.- Подымай паруса!

Он потянул за какие-то веревочки, и на мачту пополз самый настоящий парус. Правда, он был сделан из двух мешков, но ветер сразу надул его, загудел в снастях, и ребятам показалось, что их корабль сдвинулся с места и поплыл, поплыл по буро-зеленым водам, в далекие, неведомые, прекрасные моря.

Таня вздохнула всей грудью и запела Артековскую "Морскую", которой тоже научила ребят Лена:

Над волнами вьются чайки,

Люди по морю плывут,

Ветру парус подставляй-ка,

Чтобы туже был надут!

Ребята подхватили:

Ну, живей,

Веселей!

Бей веслом по волнам,

Чтобы брызги блестели

И фонтаном летели

Высоко к облакам!

– Право на борт!
– кричал Миша.- Вперед!

Мишины дела

Мишу как будто бы подменили: так рьяно взялся он за учение, так приветлив был с товарищами, такими преданными глазами смотрел на Елену Павловну!

Ребята упорно занимались. Леночка все чаще и чаще оставалась в школе на дополнительные занятия со слабыми учениками.

Таня подолгу сидела за уроками, мало гуляла. Иногда только Власьевна войдет в комнату и скажет сурово:

– Брысь! Вон опять зеленая стала, словно луговая трава! Иди, гуляй!

Таня оденется и выйдет, но ей во дворе скучно. Ребят нет,- за уроками сидят,- да и дома ведь работы не убавилось.

Птицы не поют, только златогрудые зинзиверы прыгают суматошливо у конюшни и чирикают: "зин-зи-вер", "зин-зи-вер". Высоко под облаками летят на юг перелетные птицы,- вдруг камнем упадут на деревья: устали, отдыхают.

Грачи тренируются перед дальней дорогой.

– Грач улетает, снег пойдет!
– говорит Власьевна.

Осень. Осень.

Побродит Таня по пустому двору и вернется домой заниматься.

А Мише пришлось совсем туго. Столько у него пропущенного, неусвоенного, непонятого! Лена сходила к Ивану Евдокимовичу, попросила его временно совсем освободить Мишу от всякой работы в колхозе.

Покряхтел немножко Иван Евдокимович. Трудно ведь! Работа не остановилась. Трактор все стучит в полях, торопится, поднимая последнюю зябь, пока не замерзла земля. Срезают капусту, убирают ботву, возят на поля навоз. Да нужно еще овощехранилище загрузить, да нужно машины отремонтировать, да нужно... да нужно... а людей не прибавилось. Мишины ловкие руки вот как дороги!

– Ну, что ж, надо так надо, Лена Павловна,- вздохнул Иван Евдокимович,- учеба для твоих, конечно, первое дело. Справимся и без него.

Лена вернулась домой довольная.

– Ну, теперь Мише будет посвободнее; только надо ему крепко помочь. Саша будет с ним заниматься арифметикой, а ты, Чижик, помоги ему с русским.

– А он меня не будет слушаться.

– Ну как не будет! Будет! Он мне сказал, что ни одной тройки не допустит.

Таня с сомнением покачала головой.

Теперь Миша приходит к ней через день, и Таня объясняет ему правила, заставляет писать диктовку, дает дополнительные упражнения.

Власьевна смеется:

– Ну, и правда, посмотришь на них, чисто мишка и чижик, верное слово!

А Миша слушается, слушается, да вдруг и заартачится:

– Не буду больше писать! Что, ты забыла,- у меня еще уроки есть!

Таня с достоинством кладет карандаш и говорит:

– Пожалуйста, только я пойду скажу об этом Елене Павловне.

И Миша сейчас же снова придвигает к себе тетрадку:

– Ну, ладно уж тебе, ладно! Сразу ябедничать. Давай диктуй.

– "Брось прут в пруд",- диктует Таня.

– Ну и зачем это в пруды всякую пакость бросать?
– ворчит Миша.- Тоже еще! Засорят, а кто чистить будет? Колхозники? Я лучше иначе напишу.

– Ну что ты там иначе напишешь?
– кипятится Таня.- Это ведь на глухие и звонкие.

– И я на глухие и звонкие, только так, чтобы было правильно.

И Миша пишет: "Не бросай прут в пруд".

Кончив занятия, Миша не спешит домой. Он сначала принесет воды сестрам, наколет дров, подметет около крыльца. Потом непременно побежит к учительской, дождется выхода Лены, возьмет у нее из рук тетрадки, портфель с книгами, глобус, принесет домой и спросит: