– Спасибо, Зана, но не нужно. Я вместе со всеми теперь столуюсь. Ты госпоже Нине продукты предложи, может, она у тебя купит.

– Да знаю я, какое оно, это столование, господин маг! Смотрите, вот сметанка, вот свеженький творожок…

Но Витто на гостью уже не обращал внимания, он решительно подошел ко мне и, сделав едва заметный пасс, пояснил:

– Заглушка. Простите, Нина, боюсь, что вы сочтете за нахальство, но не могли бы вы оплатить эти продукты и забрать их на кухню? У меня нет денег.

– Конечно, оплачу, Витто, и отдам вам. Что этот глечик сметаны на всех, только дразниться, на всех ведро нужно. – Разумеется, я подумала, что у него с собой денег нет.

– Еще раз простите, но сейчас эти радости мне не по карману.

А сам такой подчеркнуто спокойный, лишь по лицу скользнуло мимолетное сожаление. Как я могла не догадаться раньше, что магу, работающему на пределе, нужно несколько больше еды, чем обычно! Без Гунара совсем как слепоглухонемая. Вот ведь! Так хотя бы Байдана расспросила. Что-то ты, Николавна, стала ошибок много делать...

– Простите, Витто, но я очень удивлена. Принц Роллитваен, помнится, вместе с накопителями вручил вам некоторую сумму. Неужто так поиздержались в пути?

– Все те деньги целы до последнего четвертькергона, за исключением того, что я потратил на восстанавливающие магию зелья.

Вот он, редчайший случай, когда у меня нет слов! И хорошо! А то ка-ак скажу… Инстинкт самосохранения у этого мужчины что, совсем атрофировался? На почве преданности нелюбимому делу?

Так, Нина, вдо-ох...

– Витто, простите меня за возможную резкость. Порядочность – прекрасное качество, но вы умудрились довести его до абсурда, жертвуя, на минуточку, своим здоровьем! Своим! Эти деньги были даны не под целевые покупки, а для того, чтобы вы продержались какое-то время, пока мы ищем способ вам помочь. Вы расписку в получении давали? Я точно знаю, что нет. Поймите, это неподотчетные деньги. Они ваши.

И вышла из-под заглушки прямо к недовольной Зане.

– Я покупаю все это. Вместе с коробом. Уважаемый Довлат, назначьте, пожалуйста, справедливую цену.

– А я тебе не продам… – Оппа, как раздухарилась, краса деревенская. Руки в боки, чепец на затылок, даже оскалилась. Мне, честно говоря, все равно, но дистанцию нужно определять сразу.

– Еще раз нахамишь, до отъезда просидишь в холодной. Поняла меня? И чтобы больше не смела здесь появляться.

Жалко дурочку, влюблена ведь и скрыть не может. Очень жалко. Самоё до сих пор корчит от воспоминаний, как делала глупости от неразделенной любви.

Угу, а вчера наделала от разделенной.

Не-не-не! Какая любовь? Рано еще, не хочу!

Деревенский голова оценил короб Заны и его содержимое в половину цаля и смотрел на меня так испытующе, как будто в невестки выбирал. Ха, думал торговаться стану? Три четвертных! За такую вещь не жалко, ей-богу. Будет вместо сундука, а то из обстановки у нас с братьями только кованые неподъемные кровати, пара разнокалиберных стульев да крючки у двери – плащи-куртки повесить. Остальное все прежние жители вывезли. Если бы не матушка Аглая, собиравшая нас на выселки, спать бы нам на голых металлических решетках. Сама бы ни за что не догадалась тюфяков-подушек-одеял с собой взять. В первые горячечные дни этот «некомфорт» не смущал, а сейчас пора начинать обживаться, у меня братья, и дядя скоро приедет.

Лишняя четвертушка цаля, полученная от странной кухарки, проняла Зану сильнее, чем угроза наказания. Поняла, наконец, что шутки кончились.

Галана наскребла чем покормить гостей, отпустить Довлата я была еще не готова. Немного позабавилась, как осторожно и недоверчиво они пробуют предложенную наваристую похлебку, поблескивающую радостными желтыми жиринками: видать, наслышаны о баланде Канифы. Ой, чую, прилетит мерзавке за вранье от разочарованной Заны, а старшой добавит от себя.

Довлат – мужик правильный, понял, что я разговора жду, сам попутчицу отослал, едва доесть дал. А чайку она и в компании солдатиков попьет, они уже смекнули, что гостью надо контролировать, чтоб не рванула предмет обожания по крепости разыскивать. Да и с новой женщиной поболтать им охота.

– Не серчай, госпожа Нина, на глупую. Никак в толк не возьмет, горемычная, что не нужна она барину. Как десять лет назад не нужна была, так и сейчас ни к чему. Он с сестрой ее долго любился. Так та вдовая да детная. Дана – баба толковая, младшую сестру-сироту вместе со своими тремя детьми тянула. Ей любая помощь в жилу. Мы в деревне господина мага очень уважаем. – И посматривает, интересно ли мне. Еще бы! И скрывать не стану. – В аккурат десять годков назад младшой Данин в общий колодец, что на пятачке, свалился. Дружки евонные возьми и вдарь в колокол – сами вытащить не одолели, веревка оборвалась. Народ сбежался, да толку. Так Дана, от отчаяния материнского, как начала лупить в колокол, как начала. Пока сообразили, пока новую веревку, по длине подходящую, нашли, мальчишка закоченел, на воде еще держался, а веревкой опоясаться сам уже не мог, руки не слушались. Тревожный колокол у нас громкий, и в крепости слыхать. Господин маг успел, хоть с коня пена клочьями летела. Вытащил мальчонку. Магией. А потом и остался в хате у Даны, коню отдых нужен, а ребенку – лечение, так они и сошлись. Дана красавицей была, не этой свиристелке чета.