– Смысл тогда во всём этом? – косится Дара на тёмную границу.

– Однажды кто-то вернётся. Нет ни одной тайны, что навсегда останется нераскрытой. Всё дело во времени и усилиях.

Он по глазам видит: Дара догадалась.

– И ты бы пошёл туда? – до крови закусывает она губу и теребит конец косы.

– Пошёл бы, – Геллан не прячет взгляд. – Чтобы спасти Милу или людей. Если бы не оставалось выбора – пошёл бы.

Разговоры затихают. Он знает, о чём думает каждый: какие бы обстоятельства вынудили каждого из них бросить вызов неизвестности. И ради чего стоит рисковать жизнью.

– Долететь бы, – высказала свою тревогу Иста. Геллан видел: последние дня два она слишком напряжена и невесела. – Слишком много энергии жрём. Я взяла кристаллы с запасом, но, увы, не смогла произвести точные расчёты из-за спешки. Лететь одному и вот с таким приличным грузом – разные вещи.

Твердь закончилась и начался океан – неспокойный, суровый, грозный.

– Что в нём красивого? Страшный, – ёжилась, потирая плечи, Дара. – Бултыхнешься туда – и с концами.

Хорошо что никто не знал, насколько близка она была к истине. Но им повезло: небоход честно дотянул их до берега. Остров Магов не казался ни величественным, ни загадочным. Всего лишь кусок земли, окружённый со всех сторон водой.

Остров не вызывал ни волнения, ни трепета. Может, Геллан просто устал. Или другие тревоги вытеснили важность момента. Но когда небоход неловко зарылся носом в песок и застрял, накренившись набок, он думал только о людях. Чтобы никто не пострадал. К счастью, прочные ремни удержали всех на месте, но Геллан смог свободно вдохнуть, когда люди и нелюди, шатаясь от счастья, вышли наружу.

Их ждали. Несколько магов взяли в кольцо непонятное приспособление, готовые атаковать. Но кто-то увидел Ренна и удивлённо вскрикнул. Кто-то понял, что они не опасны. Ни один из них не запомнился Геллану и не привлёк внимания.

– Твой отец, – сжала его руку горячая ладонь Дары. Но он уже и так видел. На прибрежной скале стоял тот, кто дал ему жизнь. Высокий. Широкоплечий. Могучий. Белоснежные волосы трепал морской ветер. Поблескивал металлом обруч на высоком челе. С такого расстояния черты лица не разглядеть . Но было то, что не позволяло спутать этого человека ни с кем другим. Белые крылья – полурасправленные и огромные – трепетали перьями и отражали солнечный свет.

– Здравствуй, отец, – негромко сказал Геллан, вглядываясь в одинокую фигуру. И он мог поклясться: его услышали.

Нулай

Прошлое его догнало и поставило подножку. Выбило дух и усмехнулось. Он не ждал. Он не знал. И даже не чувствовал ничего. А может, собственный запрет оказался куда сильнее голоса крови или любви. Он совершил ошибку когда-то – очень давно. Почти четверть века назад. И теперь должен расплатиться сполна.

– Здравствуй, отец, – прошептали губы юноши, но если б он не сделал этого, Нулай догадался бы. Без голоса крови, без уникальных золотых волос, которых, считай, нет ни у кого на Зеоссе. Только у потомков северных драконов. И то больше белые. Золотистые, с жёлтым отливом, наверное, одни. Но и без них он узнал бы и догадался.

Нулай не стал использовать крылья, хотя больше всего на свете хотелось ему расправить их и взлететь. Оказаться рядом с сыном как можно скорее. Вместо этого он не спеша спустился вниз и томительно долго вышагивал по неровному берегу. Увязал в мокром песке, обходил острые камни.

Он делал всё те же телодвижения, что и всегда. Наверное, внешне он выглядел обычным. А внутри дрожало, тряслось в ознобе нетерпения, как руки у любителей драна.

– У тебя её глаза, – первое, что произнёс, когда достиг цели. Странная компания, так много людей и нелюдей. Кровочмак в истинной ипостаси. Когда он видел нормальных кровочмаков? Столетия назад. Не о том он сейчас думает, не о том…

Нулай смотрел на сына и понимал: он не сказал главного.

– Здравствуй, сын.

И словно мир стал светлее. Небо чище. Море спокойнее. А его мальчик стоял, не шевелясь. Не кинулся навстречу. Не утонул в объятьях, хотя Нулай открылся для него.

– Я бы никогда не искал тебя, – что может быть больнее этих слов? – Я даже не знал, кто ты и жив ли. Не думал, не интересовался

– Значит, Амабрамма не вспоминала обо мне? – слова давались с трудом. Воздух застревал в лёгких, а в груди растекалась боль. Наверное, он это заслужил.

– Если и вспоминала, – покачал сын златоволосой головой, – то молча. Я знаю: она любила тебя. Мне было видение. И, может, поэтому я здесь. Мама умела любить. И не стала бы нести в сердце чувство к человеку, который стал просто мужчиной, подарившим ей ребёнка.

Если вырвать сердце, наверное, не будет так больно, как сейчас. Но это такой большой разговор, что не стоит вести его на берегу.

– Прошу в обитель, – делает он жест рукой, но никто не сдвинулся с места. Что ещё? Нулай ловит взгляды людей и нелюдей на магах, что обступили сошедших с неба со всех сторон.