Тяга к помпезности в госучреждениях этого времени поражала. Зачем устанавливать на входе такие здоровенные двери, больше подходящие какому-нибудь малому замку, я ни когда не понимал. Ясно, что монументальность всего этого должна подавлять и восхищать человека, впервые попавшего сюда, но уже после нескольких посещений остается только мысль: «хватит ли сил открыть эти тяжеленные створки». Однако, не смотря на видимую массивность, делалось это на удивление легко.

Этот вход был не главным, и вел в ту часть здания, где в основном работали с сотрудниками, относящимися к числу «полевых» или разъездных, то есть не имеющих собственных кабинетов. Начальник отдела, руководитель группы или куратор направления, вместе с парой штатных работников занимали один из кабинетов с несколькими столами, за которыми и работали прибывающие из прифронтовой полосы их подчиненные. Немногие личные вещи и секретные документы хранились в сейфе командира и выдавались по требованию. Я за пару посещений пока не обзавелся ни тем, ни другим. Необходимые документы я составлял заранее, благо форма отчета была достаточно простой.

Сегодня Андрей Никитич был не в духе. Это выражалось в том, как он раздраженно перекладывал бумаги на столе. Причину в этих стенах спрашивать было не принято, да и не настолько близкие у нас сложились отношения, что бы я лез с душевными разговорами. Доложившись и передав рапорта, я, по кивку головы, занял место за свободным столом и стал дожидаться их прочтения и возможных вопросов, могущих возникнуть при изучении. Взгляд остановился на большой карте нашей страны, оценивая, какая она огромная, по сравнению с Европейской частью континента. На этом фоне, занятые врагом территории не казались такими уж значительными. Мы сибиряки, привыкли измерять расстояния между областными центрами сотнями километров, а здесь даже столицы других государств смотрелись расположенными достаточно близко. Карта не была секретной, а просто отражала обстановку на фронтах. Будь по-другому, например, имейся на ней отметки о расположении отрядов и групп, она была бы задернута специальной шторкой, или в свернутом виде хранилась в сейфе.

– Нормально, но не идеально, – срифмовал он, откладывая мою писанину в сторону, и сразу переключился на другое, – твоя инициатива по подготовке истребительных групп, направляемых в немецкий тыл для уничтожения бронетехники и особенно топливозаправщиков, нашла поддержку. Такие команды будут создаваться, но не на базе вашего лагеря. У вас задача остается прежней. И готовьте к отправке еще один партизанский отряд.

– Наиболее подготовленные бойцы ушли на задание, неделю назад. Остальные едва азов успели нахвататься. Нам хотя бы еще пару недель.

– Все понимаю, но таков приказ. А людьми поможем. Готовьтесь принять новое пополнение из комсомольцев.

– Какой в этом смысл, – начал я заводиться, – обещали же выделить на подготовку от трех до пяти месяцев. А забираете людей, когда они только переходят к основным дисциплинам. Да парни пока элементарных вещей не знают, а планировалось на базе засылаемых отрядов впоследствии формировать целые партизанские соединения, основу и командование которых составят наши выпускники.

– Война лучший учитель. Твои хоть как-то подготовлены, а большинство прямо с призывных пунктов, да сразу в бой. – И вздохнув, продолжил, – операция Резервного фронта на Ельнинском направлении развивается не так успешно как хотелось бы. Хотя задействована вся артиллерия, которую удалось собрать. Войска Западного, начавшие наступление с целью не дать противнику перебросить резервы под Ельню, пока тоже ни чего существенного не добились. Командование требует дополнительной информации, со своевременным предоставлением которой фронтовые разведчики не справляются. Нужна крепкая группа в дальнем тылу, которая «оседлает» коммуникации и будет готова и информацию предоставить и при необходимости обеспечить активные действия.

– Каждый должен заниматься своим делом. Партизаны – партизанить, разведка – добывать информацию. А мы все пытаемся универсальных солдат делать или посылать на задание тех, кто под рукой оказался. Поэтому и несем не оправданные потери. – И уже остывая, добавил, – есть же у нас переменный состав, специально для этих целей и предназначенный.

– Людей категорически не хватает. В поиск часто уходят просто добровольцы, не имеющие должных навыков, из-за чего несут огромные потери. Тут ты прав. Из трех разведгрупп, отправленных на ту сторону, возвращается одна, и то в основном без нужных сведений.

Понимая всю бесперспективность дальнейших споров, я прекратил пререкаться. Все равно приказ нужно будет выполнять, ни куда мы от этого не денемся, но не попробовать выбить для нас, что-то из дополнительных видов снабжения, было бы непростительной глупостью. Бойцы уходят на задания у нас полностью экипированными и с оружием в руках, а наши запасы тоже не бесконечны. И пусть внешний вид отличается от общепринятого, зато партизан у нас одет, обут и нормально вооружен, чем выгодно выделяется от своих коллег, формируемых из числа местного партийного и советского актива. Так что лишним ни чего не будет.

Прошло совсем ни чего времени, как парни переоделись и приобрели нормальный внешний вид, соответствующий воинскому подразделению, а ни кто уже и не вспоминает про команду разнообразно одетых людей, то ли спортсменов на сборах, то ли студентов, прибывших на помощь в сборе урожая. Среди местных по непонятной мне причине, мгновенно разошелся слух, что мы специальная интернациональная бригада, по примеру тех, что направлялись в свое время в Испанию, только теперь прибывшую на помощь Стране Советов. Опровергать это ни кто и не стремился, получилось не плохое прикрытие для нас. Да и с политической точки зрения вполне оправданное. Многие, по-прежнему, горячо верили в Интернационал и помощь мирового пролетариата.

Однако и Андрей Никитич не первый день занимал свою должность, и повидал таких хитроумных как я, поэтому поддержку я получил скорее моральную, чем материальную. Не считать же серьезной помощью для целого батальона – пропуск на спецсклад, где я мог выбрать экипировку на неполное отделение бойцов. Для нас это капля в море, но дареному коню в зубы не смотрят. Найдем, как с толком распорядиться и этой малостью.

– Тут еще один вопрос нарисовался, – по простецки обратился к своему куратору, скрывая свою нервозность. И на вопросительно поднятую бровь, пояснил. – Перебирали трофейное имущество, и нашли сберкнижки на предъявителя, – я замялся, пытаясь правильно построить фразу. Заранее проговорил весь диалог, а вот же выскочило из головы.