— Все так же любишь сладкое? — усмехнулся, наблюдая.

— Ага.

— Хм, а глядя со стороны и не скажешь.

— Просто редко себе позволяю.

Ощущение от нашего общения складывало какое-то непонятное сюрреалистичное впечатление. Как будто и не было полтора десятка лет после последней встречи, а так, прошел год-два от силы. Подумаешь, уезжал человек по делам, вот вернулся — решили встретиться, поболтать, поделиться новостями.

— Ну и зря. Ты очень аппетитная раньше была…

— В девяносто четвертом я уже похудела, и насколько помню, ты не возражал.

— Это да. Просто ты мне запомнилась такой, какой была, когда мы только познакомились: мягкая вкусная девочка, русые волосы, зеленые глаза… скулы, за которые можно убить… — протянув руку, почти дотронулся пальцами, но почему-то остановился.

Встретившись с ним взглядом — замерла. Мороз пошел по коже. Ни грамма улыбки.

Только не подумайте, мне очень далеко до Киры Найтли. И с тем же такой комплимент, после которого бы перехватило дыхание, мне никто до этого не делал.

— Как мило. — Только и смогла выдохнуть в ответ.

— Прогуляемся? — он посмотрел по сторонам.

— Да, давай. — Ответила поднимаясь.

Мы не спеша пошли по дорожке парка, продолжив разговор.

— А кто знал? О тебе…

— Мама, папа, Миша.

— А Юра?

— Ему решили не говорить.

— Почему?

— Он бы не удержал язык за зубами. Малой, дурной и выпить уже тогда очень любил. — Жесткая характеристика собственного младшего брата немного меня смутила, но истина в его словах была.

— Отчим?

— Не знал.

— Ты сейчас не рискуешь..?

— Нет. — Улыбнулся уголком губ. — Уже шесть лет как передвигаюсь без проблем и препятствий по всему миру.

— Прикольно. — Доев сладкую вату, выбросила палочку в ближайшую урну. Мою реакцию он понял без объяснений. Остановился.

— Даш, на тот момент, когда у меня появилась возможность выйти из подполья, ты уже вышла замуж и родила ребенка. Да и я был в отношениях. Надо было влезть в твою жизнь, разворошить прошлое?

— А у тебя с самомнением все в порядке.

Он усмехнулся.

— Дело не в этом. Есть грани, которые я не перехожу. На чужом несчастье свое не построишь — старая мудрая истина. Как бы странно не звучало, в связи с этим сейчас даже благодарен Мишке.

— Чего?!

— Я подожду, Даш. — Неспешно пошел вперед, заставив двинуться вслед за ним. Келейность его слов и поведения в целом с одной стороны напрягала, а с другой странным образом завораживала. Решив не зацикливаться, спросила:

— А родители Юли, Паши в курсе?

— Нет.

Вопрос «почему?» повис в воздухе. Влад снова остановился, рассматривая меня и не торопясь с ответом. Взгляд завис на губах.

— Что? Помаду размазала?

Он отрицательно покачал головой, продолжая смотреть. В одну секунду воздух вокруг вдруг стало сжимать и плющить от волн чудовищной силы, которые было невозможно рассмотреть, зато они прекрасно ощущались. И как у Войтовичей получаются такие фокусы?!

Резко сделав шаг назад, спросила:

— Ты женат? — понимала, что сделала своего рода пощечину, намекая на отсутствие у него морали. По крайней мере, в прошлом. Но должна была остановить то, во что он намеренно или не очень пытался меня втянуть.

Влад замер, потом криво улыбнулся.

— А ты повзрослела. Стала жестче. Хотя такой вопрос заслужил, не спорю. — Пошел неспешно дальше, мотнув головой. — Нет, не женат. Идем. — После недолгой паузы, сказал: — Вначале не сообщал в целях собственной безопасности, потом, подумав, понял, что не стоит. Родным Юли информация о том, что я остался жив, ничем не поможет. Они потеряли единственную дочь. Что им до моей судьбы?

Логика в его словах несомненно присутствовала, но почему-то не нашла должного понимания в моей душе.

— Деньги, которые принадлежали им по праву, я вернул. Пашин отец не перенес инфаркт в девяносто шестом. Так уж получилось, что для всех окружающих лучше думать, что я мертв. Боль утраты стирает человечность…

Будучи мамой, понять, о чем он говорит, не составило огромного труда. Любой родитель в подобной ситуации будет вопрошать у всевышнего, почему погиб его ребенок, а чужой остался жив… это неизбежно.