В плохую погоду их не выводили, но в час после дождя, когда влажная трава липла к казённым ботинкам и льняным штанам, когда капало с клёнов, и в воздухе стоял упоительный запах мокрой зелени, прогулка становилась ещё невыносимей.

Потому что после дождя в Элье просыпалось алчное болотное чудище, которое мечтало разорвать на клочки всех обидчиков. Всех, кто просто косо смотрел на неё. Всех полицейских. Дертоля. Саррета. Герека. Всех этих глупых баб, гулявших вместе с ней.

Элья сказала Грапару правду в Сакта-Кей. В ней действительно что-то умерло в Подземном Дворце — и переродилось в нечто иное, потустороннее, нечеловеческое. Вода, проливавшаяся из туч над Аастой, тоже, возможно, была рождена в болотах Белобора, и Элья всей кожей ощущала с ней родство. Когда эта влага витала в воздухе и напитанная ею земля чавкала под ногами, окружающий мир внезапно становился неважен. Элья замедляла шаг и закрывала глаза. И не сразу шла дальше, даже когда её подталкивали… О, какими гибкими становились её запястья! Лишь слегка повернуть руки — и…

Что будет потом, Элья не знала. Ей всегда удавалось опомниться раньше. Появлявшаяся уверенность, что на этот раз её в Болотном Дворце примут с распростёртыми объятиями, потом пугала. Но что, если в какой-то миг ей не удастся вернуть себе разум? Что, если она не успеет?

Элья не без ужаса заметила, что «тьма», образовавшаяся в ней в тот жуткий зловонный год, становится больше. Она крепла, словно пускала невидимые корни. Элья понимала, что может обратиться к этой части своей сущности в любой момент, и боялась, что однажды это сделает. Когда больше нечего будет терять. Но… значит, пока было что?

«По крайней мере, Болотный Король не сможет забрать меня оттуда, где нет ни озера, ни речки», — рассуждала потом Элья, стараясь себя успокоить.

Но в том, чтобы превратиться в монстра, пусть и не в Подземном Дворце, тоже, мягко говоря, не было ничего хорошего.

Элья смутно догадывалась, что «тьму» можно победить «светом». Только откуда его взять, этот свет, если всё глубже — и всё охотнее — погружаешься в отчаяние? Тут нужно было либо что-то придумать — либо покориться неизбежному. Покоряться Элье не хотелось.

И тогда она вспомнила о танцах.

Сначала было сложно — и морально, и физически. Морально — потому что никакой практической пользы тренировки не имели, они были бессмысленны, как вся её жизнь, а физически — из-за отвыкших от нагрузок мышц. Собственно, танцевать Элья почти и не танцевала. Упражнения, которые она делала, больше пригодились бы какому-нибудь спортсмену или акробату. Арестантке не пригодились бы точно. Но Элья отводила на тренировки часа по три в день, и это без учёта растяжки, а также нескольких танцевальных движений, которые она просто по привычке делала в конце.

Так прошла вторая неделя её заключения.

А потом молчаливый конвоир, который в очередной раз вёл её на прогулку, неожиданно свернул не налево, где был тюремный дворик, а направо, в коридор.

— Вы уверены, что не ошиблись маршрутом? — поинтересовалась Элья. Не то, чтобы девушка всерьёз ожидала ответа: она просто старалась не упускать возможности поговорить — иначе и человеческую речь забудешь. — Казалось бы, не такой уж он и сложный. Можно было бы выучить. Или здесь несколько дворов, и меня за хорошее поведение переведут в другой, побольше?

Полицейский, конечно, промолчал — и они продолжили идти. Привычные тюремные коридоры после пары-тройки лестниц сменились другими, с окнами, с коврами на полах, а после перед Эльей распахнули какую-то дверь — и внезапно освободили руки.

От того, что оказалось за дверью, у девушки глаза полезли на лоб. Парты! Маленькие, каждая — на одного учащегося, у них в приюте тоже такие были.

В аудитории находился только один человек. Невысокий, плотненький, на вид — лет пятидесяти.

— Прошу вас, проходите. — Дверь закрылась у Эльи за спиной, и когда она обернулась, то увидела, что конвоир остался снаружи. — Садитесь на любое место, до занятия ещё четверть часа, мы успеем с вами поговорить.

Элья, рассеянно потирая запястья и не сводя взгляда с незнакомца, села за первую парту, ближе к окну.

— Меня здесь называют Учитель Тербо. Так же будете меня называть и вы. Вас будут выводить на прогулку, а на обратном пути вы будете приходить сюда и познавать искусство ведения так называемой тайной войны… Давайте вы сначала дослушаете, а потом будете задавать вопросы, хорошо?

Элья, думавшая было что-то сказать, пожала плечами и кивнула.

Она молчала — а учитель Тербо продолжал говорить. Он говорил о том, что кто-то должен занять место Саррета в Сакта-Кей, и что проще всего это будет сделать Элье. Только сначала она должна многому научиться и по истечении пяти месяцев сдать экзамен…

— А если я откажусь? — всё-таки перебила его Элья.

— Вернётесь в тюрьму. За государственную измену полагается пожизненное, вы ведь в курсе?..

…Так Элья оказалась в Илане. Поначалу ей везло, как заметил Гурту: ей нужно было по прибытии в Рагир попробовать устроиться в приличное, не последнее по местным меркам заведение, и выйти на человека, у которого будут связи с Сакта-Кей, но в итоге такой человек нашёл её сам и помог попасть на работу в «Синее солнце». И там же, через некоторое время, её нашла Жерра… Но везение однажды должно заканчиваться.