— У нас всё получится, — поспешила ответить на это Элья.

Над ухом раздалось скептическое хмыканье.

— Правда, вот увидишь! — обернулась девушка к Саррету. — У нас всё получится. И всё закончится, и всё будет хорошо…

Он прищурил глаза.

— Будет хорошо? Когда всё закончится? Ну, это как посмотреть. Мы с тобой, например, в любом случае ничего от этого не выиграем. Даже если Дертоль получит шифровку. Если она фальшивая — значит, я сейчас без разрешения покидаю вверенный мне участок, что категорически запрещено. Если она правдива, то это, скорее всего, означает, что мы с тобой (и, главным образом, я) помогли предателям уничтожить двести иланцев, что, возможно, приведёт к открытому международному конфликту. Как ты думаешь, нас за это наградят?

Он говорил почти весело, но на сердце у Эльи становилось всё тяжелее и тяжелее. Эта тяжесть была совсем не похожа на то тёмное и холодное, что поселил в ней Белобор — она была иная, ослепительная, разрастающаяся, как вспышка. Но при этом невыносимая. Элье отчаянно хотелось как-то поддержать Саррета, убедить его в том, что он не один, по крайней мере, сейчас — но неужели есть способ добраться до далёкой скалы, когда сама на такой стоишь? Один шаг — и волны примут тебя, поглотят, швырнут о камни… Один шаг… Тогда, в Сакта-Кей, она не смогла. Но теперь это было нужно не столько ей, сколько Саррету.

Элья неуверенно протянула руку, коснулась его плеча.

— Мы же не виноваты… — сказала она. — Ты не виноват…

— Это неважно. Я знаю, как там всё бывает… Хотя ты неплохо поработала — до того, как тебя вышвырнули из Сакта-Кей. — Он перехватил ладонь, которую Элья хотела было убрать с его плеча, и легонько сжал её, будто тоже хотел приободрить. — Так что тебя, может, всё-таки не вернут в тюрьму. Если повезёт.

— Я не из везучих, — нервно усмехнулась Элья. То, что он держал её руку в своей и не торопился выпускать, было так же неправильно и невозможно, как если бы они шли по воздуху. И так же страшно.

Саррет тоже усмехнулся.

— В этом мы схожи, — сказал он. — Здесь уже тепло, почему у тебя такие холодные пальцы?

— Я же болотное чудовище, мне положено.

Он покачал головой, не оценив шутки. Элья осторожно попыталась высвободить руку, но Саррет не позволил. Более того, потянул на себя, вынуждая девушку сделать ещё шаг вперёд.

Когда они оказались так близко друг к другу, у Эльи окончательно спутались мысли. Долгую яркую секунду её сознание с отчаянием утопающего цеплялось за обрывки образов и ощущений: две приникшие друг к другу фигуры на тюремном дворе, вонючий бассейн и стекающие с лица капли, взгляд, остановившийся на последней строчке шифровки, ветви корберы, дрожащий от горькой злости голос Герека, запах водорослей, проникающий в кожу…

Но вот Саррет наклонился к ней, поцеловал — и всё это в одно мгновенье вылетело из головы. Всё, кроме него, перестало иметь значение.

***

«Любимый, милый, единственный, — вертелось у Эльи в голове, когда она лежала, легонько гладя пальцем плечо спящего Саррета. — Мой, мой… мой…»

Она даже шепнула каждое из этих слов, хотя шёпот был не громче дуновения ветра — только бы не разбудить. Главное, что сейчас Элья ещё могла всё это произносить, а утром уже будет нельзя. Утром всё закончится. Они, конечно, не говорили ни о чём подобном — но зная Саррета, всё было очевидно.

Элье безумно хотелось продлить эти минуты, когда он ей принадлежит. Она надеялась, что сможет дотянуть до рассвета, а потом увидеть, как он просыпается. Но сон всё-таки сморил её — а когда девушка открыла глаза, Саррета уже не было рядом, и на серый валик, который он использовал в качестве подушки, падал бледный солнечный луч: за окнами почти рассвело.

Переполошившись, Элья подскочила, но тут же успокоилась: Саррет был здесь. Уже одетый, он сидел на стуле, положив вытянутые босые ноги на краешек кровати, и читал книжку. За его спиной трещала печка. Значит, он успел подкинуть дров, лязгал засовом дверцы — а Элья дрыхла себе и дрыхла, ничего не слыша…

Саррет поднял голову:

— Доброе утро.

— Доброе, — улыбнулась Элья. — Я всё проспала, да?

— Да нет, там первый поезд всё равно в два часа. А я ещё и не уверен, что есть смысл ехать на первом, да и напрямую идти не безопасно. В общем, сейчас позавтракаем и пойдём, будем смотреть по обстоятельствам… Знаешь, в этой книжке есть очень любопытная история. — Саррет кивнул на «Исторические курьёзы». — Называется «Мёртвая королева».

— Как?.. — вздрогнула Элья.

— Угу. Сейчас расскажу. — Саррет натянул сапоги. — Одевайся пока, я пойду ещё дров принесу и в плиту подкину, забыл про неё…

Он вышел из комнаты, а Элья хмуро покосилась на одежду, которая аккуратно висела на спинке ближайшего стула. Хотя, по идее, должна была валяться где-то поблизости, может, даже на полу; но вот — пожалуйста.

Как будто ничего не было.

На рубашке, на спине, багровели пятна: память о заклинании, разрушившем мост. Тогда её шрамы так воспалились, что начали кровоточить. Элья невольно задалась вопросом: когда Саррет складывал и развешивал эту тряпку, вспоминал ли, как осторожно смывал засохшую кровь с её спины?.. А ведь никому другому Элья бы не позволила коснуться своих шрамов, не позволила бы даже посмотреть на них. Не позволила бы вспомнить, что она не только женщина, но и нежить… Впрочем, теперь это уже, наверное, не так. Ту часть Эльиной сущности, которую, казалось, безвозвратно погубил Подземный Дворец, сумело воскресить нечто очень могущественное — сила, обратная той, что пробуждала в Элье «тьму». Но перед этой силой — как и перед силой Болотного Короля — человеческое существо тоже беспомощно.