— Ой, — сказала Элья. Хотя удивляться было особенно нечему — название рассказа говорило само за себя.

— Вот-вот. Причём мертва она была уже довольно давно — по всей видимости, с начала праздника, когда он принял её за спящую. Так и получилось, что подданные королевства принесли клятву верности трупу, и все те часы, что шёл пир, труп был официальной правительницей земель Семи Братьев.

— Жуткая история. — Элью передёрнуло.

— Да, неприятная. Некоторые считают, что это событие было плохим предзнаменованием для княжеств Семи Братьев. Ведь именно тогда началось движение за независимость, и Крадур, несмотря на свои попытки сохранить страну предков, не смог предотвратить неизбежный итог… Цитирую по памяти.

— Хочешь, чтобы я похвалила твою память?

— Думаешь, я за этим всё это сейчас рассказывал?

— Думаю, и за этим тоже, — холодно улыбнулась Элья. — Но да, плохо похоже на совпадение. Книжка довольно броская, и раз она докатилась до окраин, то, наверное, популярна в Татарэте.

— Я полагаю, более чем, — кивнул Саррет. — В рекламу наверняка вложили достаточно средств. При этом в Кабрии «Исторические курьёзы», мягко говоря, под запретом. Ты вроде писала, Инерра станет королевой, чтобы якобы восстановить справедливость?

— Да, Панго хочет, чтобы она посидела на троне, а потом ушла на покой. Уже насовсем.

— Так вот, так как в Кабрии книжка запрещена, то об этом инциденте среди населения знают единицы — и то, скорее всего, слышали, когда в школе учились, не позже. Если кому из осведомлённых кабрийцев Инильта покажется похожей на покойную фрейлину, в его голове ничего не сработает. А теперь представь, что будет, если мёртвая королева сядет на трон Татарэта, где куча людей читала эти «Курьёзы». Кстати, эта история очень выделяется среди остальных в книге. Не весёлый пикантный рассказик о после безымянной страны, а довольно мрачное произведение. День этого несчастного пира представлен как чёрный день в истории Семи Братьев… Недобрый знак, злой рок…

Элья тряхнула головой:

— Я не понимаю. Ты намекаешь на то, что эту книжку написали специально? Чтобы когда выяснится, что Панго посадил на трон мёртвую Инерру, люди решили, что это конец Татарэта?

— Я тоже ничего пока не понимаю. Просто пересказываю факты. Меня не оставляет ощущение, что здесь есть какая-то схема, в которую я пока не могу вникнуть… И особенно меня интересует вопрос, кто и что получит, когда эта схема сработает. Если сработает… У тебя яичница горит…

Элья подскочила к плите, чуть не свернув табуретку.

— Ничего подобного!

Она сердито оглянулась на Саррета и увидела улыбку, притаившуюся в уголках его губ.

— Я не успел добавить «вроде бы», — сказал он. — Ты слишком быстро реагируешь… Не злись.

От неожиданной мягкости в его голосе у Эльи словно что-то надломилось внутри, и она отвернулась. Впервые за утро он говорил с ней таким тоном — и, возможно, в последний раз.

Они довольно быстро поели, после чего Элья принялась прибираться на кухне, а Саррет отправился на улицу к бочке, где надеялся найти бритву. Надежда была слабенькой: Охотник, оказывается, носил окладистую бороду, а к бочке ходил только закаляться с утра пораньше. Но попробовать стоило.

Принявшись за посуду, Элья спохватилась, что Саррет не взял с собой полотенце, отыскала в шкафу некое его подобие (чистое, но слегка попахивавшее плесенью) и поспешила на улицу.

Полицейского она обнаружила стоящим возле бочки. Он отсутствующим взглядом смотрел куда-то в сторону.

— Саррет?..

Мужчина не шевельнулся. Охваченная неясной тревогой, Элья, комкая полотенце, спустилась в заброшенный сад. Под сапогами хрустела тронутая заморозком трава.

— Саррет, что случилось?

— Он там.

Прозвучало это так спокойно, что Элья не сразу поняла, о чём речь. И лишь мгновенье спустя, посмотрев на бочку, сообразила. Она задохнулась от ужаса, прижав к лицу руки вместе с полотенцем.

Саррет вынырнул из оцепенения:

— Пойдём отсюда.

Обхватив Элью за плечи, он повёл её к дому.

— Может, нужно было его похоронить… — сказала Элья, прервав затянувшееся молчание. Участок Охотника уже скрылся из виду, а бочка, содержимое которой Саррет так и не позволил ей увидеть, по-прежнему стояла у девушки перед глазами, как памятник её собственному малодушию.

— Как ты себе это представляешь? — спросил Саррет. — Сколько дней он там пролежал? Как его оттуда вообще выковыривать? А перед этим ещё воду выливать, отравленную трупным ядом, между прочим… Осторожно.

Даже с его помощью Элья едва устояла на скользком, размякшем от воды склоне.

— Да как ты вообще можешь такое говорить?! — Элья хотела сердито выдернуть локоть из его пальцев, но вовремя опомнилась — как ни крути, лишний повод прикоснуться. — Выковыривать… Ужас какой…

— Прости. Не подумал.