— Он в этой больнице?

— Нет, конечно. Мы в Валандии, здесь все строго на этот счет. Мальчики налево, девочки направо. А вот эта достопочтенная рейна, — Гаярд оскалился в сторону валандийки, и та спрятала лицо, — может подать на меня в суд за то, что я здесь сейчас нахожусь. Лично мне было бы гораздо лучше, если бы вы были в одной больнице.

Я откинула одеяло и решительно свесила ноги.

— Куда ты? — Гай попытался меня поймать. Я выставила руку.

— Здесь есть врач, говорящий на лароссийском?

— Есть, я не понимаю, зачем…

— Зови, будем писать отказную.

— Ты ненормальная? — рявкнул он, за что получил от валандийки гневную отповедь. — У тебя сотрясение, куда ты собралась ехать? Мало того, что одного уже три дня режут вдоль и поперек, другая торопится на тот свет еще быстрей, — тише добавил он.

Я смерила его долгим взглядом и засобиралась активнее.

— Если ты не отвезешь меня, я отправлюсь к нему сама, — пригрозила я.

Лотри — не Агеллар, он не так морально устойчив, поэтому психанув, он буркнул: "Сиди здесь" и скрылся за дверью.

Через полчаса черный "Хайрем" мчался в военный госпиталь, куда отвезли моего тренера.

— Почему у тебя его машина? — спросила я, превозмогая боль.

Признаться, я пожалела, сделав первые шаги, но я не могла сдать назад, когда подписана отказная от медицинской помощи, а где-то мечется между жизнью и смертью Агеллар.

— Он пообещал мне ее, если я составлю ему компанию и поеду в Хенан.

Да, не бывает безвозмездной дружбы. Машина за несколько миллионов за поездку в другую страну. Чего-то я в этой жизни не понимаю.

Когда мы подъехали, Лотри помог мне выйти и подняться по ступенькам. Голова кружилась. В коридоре Гай встретил знакомого, который сообщил об экстренной операции. Следом появился Каллини, бледный и с синяками под глазами.

— Гаярд, Алесу стало хуже, его увезли в реанимацию.

— Тише, — попытался остановить Рейго Лотри, но я услышала и вышла из-за его спины.

— Зачем ты привез ее? Лиа, девочка, все в порядке, Лианетта…

— Присядь, — кто-то потянул меня на стул.

Появился стакан с водой и медсестра в балахоне, похожим на мой, только в белом.

Разговор пошел на южном. Медсестра размахивала шприцом, убеждая в необходимости инъекции, но удерживающий меня за плечо Каллини жестом отправил ее восвояси.

— Не самое разумное решение, — прокомментировал Рейго мое появление.

Лотри шумно выдохнул.

— Вы просто не знаете это упрямое создание. Вот выйдет из больницы — пусть сам ей занимается, а я умываю руки!

Мужчины скрестили на мне взгляды.

— Ну и что с тобой делать, горе?

— Пустить к Агеллару, — безапелляционно заявила я.

— Лигард, может, поговоришь с главврачом? — сказал Каллини, обращаясь к смуглому мужчине, с любопытством присоединившемуся к нашей компании.

— Попробую, — ответил тот и улыбнулся мне. — Придется нарушить еще один закон, юная рия. Вы готовы?

— Легко, — ответила я. — Только с Агелларом у меня это лучше получается.

Восемь дней… Восемь долгих дней, в течение которых я рождалась и умирала бессчетное количество раз. Четыре операции, десятки швов, тысячи минут ожидания. И единственный ответ докторов — состояние стабильно тяжелое. Тело изрешечено осколками, он нашпигован ими, словно ёж иголками. Все, что предназначалось мне, Агеллар принял на себя, а теперь мы оба расплачиваемся за это.

Палату мне не выделили, даже за деньги. Не положено, и все тут. Все, что мне разрешили — ночевать в коридоре на кушетке. Каллини мягко, по-отечески предлагал вернуть меня в женскую больницу, но я отказалась. Настаивать он не стал. Зато Лотри проявил свой дурной нрав, услышав от меня дважды отказ покинуть вечером больницу вместе с ним, назвал меня упрямой и упрекнул в том, что я ничем Алестеру не помогу и вообще-то это я во всем виновата. В ответ я припомнила ему "Хайрем" и причину, по которой он теперь обладает этой машиной. В итоге мы разругались в пух и прах, Гаярд выскочил из больницы как ошпаренный, а я всю ночь проплакала.

На следующий день он вернулся, хмурый и мрачный, и принес мне шоколадку. Мы молча разделили ее и съели, сидя на кушетке. Топор войны был закопан, установился шаткий мир, в котором никто и никого ни в чем больше не обвинял.

На девятый день Агеллара перевели в палату интенсивной терапии. Заметных улучшений не было, понадобилось место в реанимации, потому что на границе произошли столкновения с боевиками и в госпиталь стали десятками поступать раненые. Мне разрешили находиться в палате, только в халате и в бахилах.