— Он знает мои слова, — усмехнулся я. — Да, я хотел сравнять счет после Лии, но это не значит, что я и сейчас собираюсь действовать в том же духе.

— Так мы прекращаем коррекцию?

— Нет, с чего ты взял? Мы продолжаем. Я хочу вспомнить остальное.

— А как же твой огромный риск, о которым говорил Ройтман?

— Я люблю риск. Продолжаем!

Вечером, точнее часа через три, Адам явился снова и плюхнулся рядом со мной на диван без всякой охраны.

— Я тебе тут интересную подборочку нарыл, — сказал он. — Ты какие каналы любил смотреть?

— Ну, «Новый портал».

— Ага! Уже видели. Еще?

— «НВК».

— Отлично! «Новое время Кратоса». Любуйся.

Экран вспыхнул, и на нем возник Ройтман.

— Анри, если ты нас сейчас слушаешь, я должен сказать тебе: ты очень рискуешь, — сказал Евгений Львович.

— Тоже самое? — спросил я Адама.

— А то! — хмыкнул он. — «Утро Тессы» смотрел?

— Регулярно.

— Смотри.

Я уже знал, что будет.

Естественно на экране появился Евгений Львович и заговорил:

— Анри, если ты нас сейчас слушаешь, я должен сказать тебе: ты очень рискуешь…

— «Вестник Народного Собрания», — сказал я.

— О, конечно!

И на экране под знакомым алым фениксом империи с переплетенными буквами «Н» и «С» на груди и девизом «Кратос Анастасис» снова возник Ройтман:

— Анри, если ты нас сейчас слушаешь, я должен сказать тебе: ты очень рискуешь, — произнес он.

— Тексты хоть немного отличаются? — спросил я.

— Почти нет. Правда на НС есть дополнительный фрагмент про твою законотворческую деятельность, которую ты, конечно, не захочешь похерить.

— Понятно, — сказал я.

— Точно понятно? Они это еще крутят по всем местным каналам мелких планет, имеющих к Кратосу хоть какое-то отношение. А вот это посмотри, вообще шедевр!

На экране появилось белая беседка в стиле, похожем на английскую готику, но совсем уж невообразимо легком и витиеватом, даже по сравнению с архитектурой Версай-нуво. Сквозь каменное кружево кое-где проглядывали кусочки совершенно лазурного неба и чуть зеленоватого моря. А вокруг раскинулся великолепный цветущий сад с мраморными лестницами, балюстрадами, перголами и вьющимися розами и золотыми лианами с цветами, напоминающими лилии. Камера поползла вверх, и стала видна циклопических размеров романская арка, сияющая на солнце так, словно сделана из хорошо отполированного металла.

— Что-то знакомое, — задумчиво проговорил я.

— Ну, еще бы! У них на гербе эта арка.

— РЦС?

— Точно! Республиканский Центральный союз собственной персоной. Точнее собственным входным порталом. Проходишь через арочку и никакой тебе никотиновой зависимости. Все никак не доеду.

— Сад гостеприимства?

— Да, да! Именно так они его и величают. Сад для гостей. Чтобы ни одна инопланетная сука с неотредактированными мозгами не ступила на их прекрасную землю. Психокоррекция в автоматическом режиме, без участия психолога, без кондактина и все за один сеанс. Наши, кто туда свалил, очень просили их через садик не гонять. И их как борцов за свободу уважили, но поселили в некоем большом вольере с розочками, речкой и деревцами, но за высокой-высокой стеной с электронным контролем. Вроде твоего Соснового. Так что со свободой получился полный облом. А хочешь свободы — добро пожаловать через садик. Кое-кто соблазнился.

— Зато не выдадут.

— Нет, если ты гражданин РЦС. То есть, если пройти через садик.

Под аркой на экране возникла ангельской красоты изящная блондинка в белой одежде. По покрою ее наряд смахивал на что-то древнекитайское. Этакая невесомая шелковая распашонка с широким поясом и широкой тесьмой с витиеватым узором по бортам и узкими манжетами почти до локтя. И белые узкие брюки. Смотрелось при этом просто супер!

— Откуда они знают, что мне нравятся маленькие блондинки? — усмехнулся я.

— Не задавай глупых вопросов. Достаточно посмотреть на портрет жены покойного императора Данина, чтобы понять, какие девушки тебе нравятся.

— Меня зовут Валериси, и сегодня я смотрительница этого сада, — проговорила девушка дико красивым голосом.

— Ну, не совсем без психолога, — заметил Адам. — Дежурный психолог, конечно есть. А то вдруг что-то пойдет не так.

— Друзья мои, — сказала девушка. — Вы знаете, что мы всегда давали приют угнетенным, гонимым и борцам за свободу. Но сегодня мы предоставим слово человеку, личность и профессия которого может вас удивить, потому что все вы знаете, сколь жестоки и бесчеловечны методы психокоррекции на неразвитых планетах. Мы всегда были на стороне свободы, но и на стороне жизни. А его слова могут спасти тысячи, а, может быть, и миллионы жизней.

— Жаль, — сказал я. — Ройтман будет читать? Было бы здорово, если бы она сама прочитала…

— Ты смотри дальше.

— Я прочитаю вам послание психолога с Кратоса Евгения Ройтмана, где он обращается к бывшему вождю тессианских повстанцев Анри Вальдо: «Анри, если ты нас сейчас слушаешь, я должен сказать тебе: ты очень рискуешь…»

— Класс! — сказал я, когда она закончила. — Давай еще раз. Я хочу с закрытыми глазами послушать. Такой голос!

— Обойдешься, — сказал Адам.

— Интересно, как Хазаровскому удалось окрутить Республиканский Союз?