— Спасибо. — выдавливаю я из себя спустя несколько минут, которые потратила на рассматривание этого странного создания. Казалось, что в большой миксер засунули несколько разных животных, хорошенько перемешали, и то, что получилось на выходе, отпустили гулять по просторам планеты, где оно и дальше продолжало мутировать… Но, что странно, страха я больше не чувствовала: меня переполняло любопытство, а рука сама по себе потянулась почесать ему за ушком. Создание довольно ощерилось и подставило под пальцы свою голову, прикрыв от удовольствия все три глаза. — Спасибо, милый. Ты — самый лучший криат в мире…

Слова были правильными, привычными и нужными не столько ему, сколько мне. Дерек отстранился, но я заметила это лишь тогда, когда Атико, мой Ати! не удержавшись, провел своим шершавым языком от подбородка и до виска, оставляя на щеке мокрый след. Оказалось, что сидела на коленях и с упоением гладила и чесала голову своего самого близкого друга. Единственного друга…

«А как же Дерек?» спросила я себя и из глубины сознания ответ пришел сам: Дерек может быть добрым, страстным, веселым, вспыльчивым, насмешливым, злым, прекрасным, жестоким… но он — не друг.

Отстранившись от Ати, я нашла взглядом Майна, облокотившегося спиной о дерево в десятке метров от нас. Выражение его лица я понять не могла: немного радостное, немного печальное, немного раздраженное и чуточку разочарованное… Эмоции сменялись со скоростью болида на трассе, и уловить какую-то определенную было трудно. Шепнув Ати, что я сейчас вернусь, я поднялась с земли и направилась к демону. За моим приближением он наблюдал с настороженностью, а на мою улыбку и вовсе не ответил. Споткнувшись от настигнувшей меня догадки, я все же преодолела последние два шага и застыла перед ним, обхватив себя руками и не зная с чего начать разговор.

— Пришла в себя..? — помог мне он, а я поняла, какое именно обращение он «проглотил».

— Не знаю… — ровно отвечаю, а Дерек рывком поднимается на ноги. И вот он уже держит мое лицо в ладонях и тревожно всматривается в затаившуюся на дне зрачков Пустоту, которую я еще не успела надежно запрятать в глубине моей души. — Зачем ты меня сюда привел, Дерри?

— Только не это… — с отчаянием шепчет он и бережно прижимает меня к своей груди. Я слышу как сильно и быстро бьется его сердце и от этого мне становится тепло…

— Дерри? — глухо повторяю я, а он вздрагивает:

— Чтобы ты вспомнила…

— Но ты этого не хочешь. — говорю ему куда-то в район подмышки — все же он намного выше меня. — Почему?

— У нас все начнется по кругу… Ты психанешь, я вспылю… и мы с тобой опять будем ссориться… Ты будешь на меня злиться, устраивать истерики… а я буду опять обязан за тобой следить, чтобы ты ни во что не вляпалась…

— Почему? — настаиваю я на своем, потому что все вышеперечисленное уж никак не является ответом на мой вопрос.

— Потому что я не хочу ругаться и спорить с тобой. Потому что… — он отстраняется, чтобы заглянуть в мои глаза, чтобы увидеть мою реакцию: —…я устал с тобой нянчиться, мышка.

Не спорю, я рассчитывала немного на другой ответ… а Пустота с яростью дикого тигра заполняет мою душу, желая уберечь от боли. Казалось бы, сейчас для этого самый подходящий момент, стоит только дать свое согласие, и Она с радостью останется со мной навсегда. Ведь это так просто — ничего не чувствовать… Но я должна… Я хочу жить, раз уж чудом смогла выжить. А боль… Ну что ж, даже если Пустота позволила о ней не помнить, не значит, что сама боль меня забыла.

— А больше и не нужно. — усмехаюсь ему в ответ и делаю шаг назад, покидаю уютные объятья демона. — Кто может рассказать, что там произошло? У меня ужасные пробелы в памяти.

Пустота недовольно фыркнула, свернулась клубочком в моей груди, точно своенравная кошка! и пообещала, что теперь придет только по моему зову, не раньше. А пока Она дает мне возможность насладиться болью и (ах! Как нелепо!) чувствами.

В кабинете ректора собралось немало народа: Тайлер, Дерек, Лидочка, Майн-старший, Советчик со «скрипучим» голосом, кажется, господин Арсеттен, еще один брюнетистый советничек и, конечно же, сам глава ВМА. Все серьезные, у всех печать важности на лице. Лишь Лидочка изредка морщится, то и дело ощупывая стык кожи и, наверное, металла — ее новой руки. Вернее, протеза. Видно, что непривычно ей, и совесть дает пинок моей душе — это ведь по моей вине Страшная Женщина пострадала.

Но, как только в голове пролетает эта мысль, я себя одергиваю. Во-первых, если бы Паук не затеял свои игры — ничего подобного бы не случилось. Во-вторых, никто Лидию кнутом не гнал. В-третьих, никто не просил меня спасать. Нет, конечно, спасибо и все такое, но я не хочу чувствовать себя виноватой за то, чего не совершала, как и не желаю быть ответственной за тех, у кого есть своя голова на плечах. Единственный, за кого я могу в какой-то мере отвечать — Ати, все остальные пусть идут лесом! А Майн — в первую очередь!