«Заседание» длится уже около часа. За это время моя пятая точка успела принять форму стула, а носок ботинка оставит на память Реннану нехилую такую вмятину на идеальном паркете — нервы ни к черту. За все это время я не узнала ровным счетом ничего нового. Присутствующие словно сговорились — на мои вопросы не отвечают и активно засыпают своими:

— Когда тебя похитили? — около восьми…

— Кто похитил? — Крис… Кристофер Сорнион…

— Как похитили? — оглушил…

А потом сплошные «не знаю… не знаю… не знаю…». Эти два слова я повторяла чаще всего, когда дело касалось времени и событий, что произошли после того, как я очнулась в той «пещере». А они не понимали, спрашивали и спрашивали, задавали по кругу одни и те же вопросы, но другими словами, и опять спрашивали и переспрашивали… Они не могли поверить, что я могу помнить что-то одно, но не помнить другого, намного более важного, и, главное, произошедшего спустя несколько мгновений! Вот и я не могла поверить. Вообще все мои воспоминания как-то смешались, перетасовались, как карты в колоде, и рассредоточились в совершенно случайном порядке. И я, как неопытный игрок, пытаюсь сложить их в единую картину, подозревая, что каких-то важных карт нет, но никак не могу найти доказательств, что это так!

Но они не задали тех вопросов, на которые я могла ответить что-то еще, кроме «не знаю». Потому что я знаю, что в стенах Академии мне уже не безопасно. Я не знаю, кто такой «паук», но я знаю, что он рядом. И я не помню кто он.

Это меня нервировало до зубного скрежета. Чтоб хоть как-то скрыть дрожь, я сложила руки в замок на коленях и гипнотизировала свои ногти. Но когда допрос пошел по пятому (или уже шестому?) кругу, и я готова была позвать на помощь Пустоту, перестав даже отбивать ритм ногой, Майн-младший что-то понял и неожиданно заступился:

— Может хватит? — после его слов я почувствовала, как пять взглядов нехотя отрываются от созерцания моего осунувшегося лица и приклеиваются к Дереку. Он поджал губы и тут же разразился обвинительной тирадой: — Целители тряслись над ней неделю, чтобы она только очнулась. Еще четыре дня пошли на то, чтобы она выпала из ступора, поверила, что она не погибла на столе безумного мага от дикого ритуала. А теперь вы ее опять хотите вернуть в состояние овоща кучей бессмысленных вопросов, на которые она, даже если бы очень хотела, не сможет дать ответ?

Пока остальные переваривали в наступившей тишине его слова, я вспомнила совсем другие: «я устал с тобой нянчиться». Вот и все объяснение его «светлому» порыву. Майн не дурак, он понимает, что уйди я вновь в себя, в Пустоту, его же первого отправят меня «спасать». А ему уже надоело, он устал и, наверное, ждет не дождется, когда наконец сможет скинуть с себя груз ответственности за какую-то мышку. Или куклу. «Неинтересная» — единственно прилагательное на все случаи жизни.

— И что вы предлагаете, молодой человек? — проскрипел Арсеттен.

— На данном этапе я бы предложил оставить студентку в покое, — берет слово Реннан, — С завтрашнего дня необходимо продолжить терапию при помощи криата — как все смогли убедиться, она дала положительный эффект. И, я в курсе, что большинство против, но буду вынужден просить студента Майна принимать во всем этом непосредственную участь — именно он смог достучаться до студентки, когда другие потерпели неудачу.

Я не верю своим ушам и вскидываю голову. Черт! Так и есть: ректор по-прежнему серьезный, но в глазах можно прочитать веселье. Он думает, что мы… что я с ним… что благодаря Дереку… Черт! Скосив глаза на демона, вижу эмоции совсем противоположные. «Я устал нянчиться» набатом звучит в голове и я решаюсь возразить, но присутствующие после некоторой запинки согласились с предложением Пижона и заседание тупо объявили закрытым. Господа советнички вместе с Лидочкой и Тайлером покинули кабинет, и мы остались втроем: я, Майн и Реннан. И эта тишина, что окутывала помещение, перестала мне нравиться и начала напрягать.

— И? Ты ничего не хочешь добавить? — спросил ректор, вдоволь налюбовавшись моими сведенными вкупу бровями. Его глаза пристально следили за мной, за каждым дрогнувшим мускулом на лице, за каждым движением, пытаясь определить мои истинные эмоции. Поджав губы, я лишь отрицательно покачала головой. — А мне вот показалось, что есть.

Я снова безмолвным жестом говорю «нет», и тяжелый вздох раздается в кабинете: пижон устало трет глаза. Боковым зрением замечаю, что Дерек морщится. И решение само всплывает в сознании:

— Хотя, знаете, есть, — говорю я, вскидывая голову. Мой взгляд блуждает по кабинету, выхватывая все новые детали: небольшая статуэтка на столе, удобный кожаный диванчик под окном, рядом такие же кресла… Легкие занавески прикрыты тяжелыми парчовыми шторами, книжные полки заставлены внушительными томами. Почему я не замечала, что здесь так уютно? Почему все время этот кабинет был для меня примером наигранной вычурности и кричащей безвкусицы?

— И что же ты хотела сказать? — голос Реннана опять вырывает меня из раздумий.

— Да так, ничего особенного, — я улыбнулась. В основном своим мыслям. — Мне кажется, что я живу в Академии свои последние деньки… Нет-нет, я не о здоровье… физическом или психическом, — поспешила уверить «благодарных» слушателей, которые слишком уж синхронно нахмурились после моих слов, — Понимаете, я сейчас вспомнила, что ритуал этот предполагал, что я останусь без… останусь без…

Пустота, несмотря на свои заверения вернуться только по моему зову, уже рванулась навстречу, готовая оградить от переживаний. Пришлось тряхнуть головой, чтобы отогнать навеянное.