Приходила Лидия, о которой наполовину стертые воспоминания все равно дышали восхищением. Я восхищалась этой Женщиной даже сейчас: без руки, но с уверенностью в глазах, она была горда в меру и непоколебима, хоть изредка на ее лицо набегала гримаса досады. В ее глазах можно было прочесть «как же не вовремя!», а не вполне ожидаемое «за что?!». На нее мне хотелось ровняться, хотелось иметь такой же стержень внутри, что не позволит унывать. Но потом я уставала от эмоций и опять смотрела на Женщину, пытаясь скрыть безразличие и раздражение.

Приходил Тайлер, который с упорством звал меня на «вы» и «студентка». Вновь вещал о проекте «Атико» и, всматриваясь в мои глаза, искал какой-то отклик на свои слова. Я не знала, какой именно реакции он ждет, иначе бы давно ее изобразила. Все что угодно, только бы от меня отстали.

В абсолютной тишине прошла встреча с ректором. Его я узнала сразу, как только он вошел, не нужно было даже представление. Мы провели в молчании хороших минут десять, во время которых я сжалась в комочек в углу кровати, а он наблюдал за малейшим моим движением от окна. Реннан смотрел с интересом. В отличие от остальных гостей, в его взгляде не было ожидания, что узнаю, что заговорю, что спрошу… Просто интерес, как в зоопарке. Пришел, рассмотрел зверька и ушел.

Утром третьего дня мне сняли гипс, после чего оставили одну, даже посетителей не было. Может быть, они наконец поняли, что незачем тратить время на бесперспективную меня? Может, они предоставили мне возможность уйти в себя? Отдохнуть, забыться, отдаться на волю Пустоты… И я была благодарна Тайлеру и ректору, что они прислушались к моим желаниям.

На четвертое утро я передвинула стул к окну и, поджав под себя ноги, целый день бездумно таращилась сквозь покрытое изморозью стекло на танец снежинок. Они порхали, словно бабочки вокруг зажженного фонаря. То пускаясь в пляс и заканчивая свою жизнь на стекле, то вспугнутые незнамо чем улетали далеко-далеко, туда, где голые ветки деревьев позволяют садится на влажную, шершавую кору.

Лишь когда прекрасный танец стихий скрылся за плотной завесой темноты, я отвела взгляд от окна. Впервые со времени пробуждения у меня появился голод. Так я осознала, что меня сегодня не кормили, как в прошлые дни. Наверное, я бы смогла и дальше игнорировать это чувство, но манящий запах мясного бульона щекотал обоняние. В желудке недовольно кольнуло и я подошла к столу.

От глубокой плошки поднимался пар. Даже в призрачном свете тусклого «светляка» он причудливо поднимался над горячей жидкостью, то изгибаясь, то поднимаясь к потолку, чтобы сразу же растаять в сумерках.

«Я опять не заметила» досадно поджала губы. «Почему я не замечаю, когда кто-то приходит?» со злостью уставилась на еду, будто она была в чем-то виноватой.

Следуя непонятному импульсу, толкнула ногой стул и он со скрежетом сдвинулся на несколько сантиметров, покачнулся, но не упал. Это разозлило еще больше, но теперь моей мишенью стал стол. Ударив ладонью по столешнице, я добилась лишь резкой боли в руке, а плошка с бульоном дрогнула, жидкость в ней заволновалась, выплеснулась за край и тоненькая струйка золотистого бульона прочертила мутную дорожку на блестящем боку плошки.

Я уже намеревалась просто смахнуть посудину со стола, но когда подняла руку и уже примерялась, сколько силы нужно приложить, чтобы плошка долетела до противоположной стены, меня окликнули:

— И что плохого сделала тебе еда?

Резко повернувшись, я уставилась на парня, что подпирал дверной косяк. Дерек Майн. Его образ, как и лицо ректора, я узнала сразу же. Выглядел он совсем неважно: черные тени плотно обосновались под глазами, уголок губ нервно дергается, словно размышляет, будет ли уместно улыбнуться, одежда мятая… Почему-то я знаю, что обычно он выглядит намного лучше и до этого никогда не позволял себе появляться в таком виде перед кем бы то ни стало. Даже передо мной.

А еще он меня дико раздражал.

Нахмурилась. Раздражение едкой волной поднялось в груди, подхватив еще не улегшуюся злость — даже Пустота сейчас не способна их приструнить. Я до сих пор не произнесла ни слова и, чтобы избавиться от внешнего раздражителя, отвернулась, чтобы всмотреться в темный провал окна.

— Понятно. — тембр его голоса подсказал мне, что парень недоволен, но и быстро сдаваться он тоже не намерен. — Ты долго будешь всех игнорировать?

«Зависит от того, как долго вы не будете оставлять меня в покое» мысленно отвечаю. Он вздыхает. Звук приближающихся шагов заставил меня напрячься и дернуться в сторону, как только мое плечо задевает ткань его рубашки.

— Не бойся, не трону. — сухо проговорил он, но я уверена, что его губы скривились в подобие улыбки.

«Я не боюсь», обхватила себя руками, «я просто не хочу…»

— Ты замерзла? — участливо спросил Дерек и спустя несколько секунд мне на плечи ложится плед, после чего он укутывает меня, на мгновение задержав ладони на спине. Жар от его рук меня неприятно обжигает и я с раздражением передернула плечами. — Непривычно видеть тебя… такой.

«Какой?»

— По правде говоря, мы с тобой нормально поговорили, наверное, один лишь раз. Да и то не факт. — ответил он на мой невысказанный вопрос, — Но, что у тебя было не отнять, так это жизни.