Да, конкурс мог наделать проблем. И не столько Юне, сколько «Кукушкиному гнезду». Всех опасений Рома, разумеется, Вадику не озвучил. И самому-то было страшно, а уж Вадик, далекий от благородных порывов, тут же зарубил бы идею на корню. Но какое-то десятое чувство подсказывало Роме, что участие в проекте, нацеленном на бодипозитив, необходимо Юне, как воздух. Она могла упираться, не верить жениху, не верить фотографам, списывая их комплименты на меркантильность. Но вот сотни объективных голосов и мнение экспертов ей придется услышать. Рома видел, какой может стать Юна, если позволить ей немного расправить крылья. И искренне хотел, чтобы именно такой она и осталась. Как в сказке: собирался сжечь лягушачью кожу Юны Прекрасной, чего бы этого ни стоило.

— А какой псевдоним ей дадим? — Ромины пальцы зависли над клавиатурой.

— Какая разница? — Вадик метался по студии от нетерпения: мыслями он уже явно был на свидании со своей болтушкой Лизой. — Иванова, Петрова, Сидорова…

— Нет, надо подумать… Это слишком просто…

— Так и надо просто! Давай уже, если мы опоздаем на сеанс, придется все перекручивать!

— С именем я не уверен, но Юля — само напрашивается, да? — Рома задумчиво склонил голову набок.

— Да-да, — нетерпеливо отозвался Вадик. — Юля Сидорова. Блеск! Идем?

— А если она выиграет? Ну, чисто теоретически, — колебался Рома. — И захочет работать моделью… Юля Сидорова — как-то скучно…

— Тогда Каролина Вагнер. Доволен? — Вадик чуть ли не подпрыгивал у двери, как собака, которая услышала заветное «гулять».

— Ты дурак, что ли? Какой Вагнер?

— Пофиг, Рома!.. — Вадик страдальчески застонал, потом вдруг сорвался с места, торопливо постучал по клавишам, громко шарахнул по «энтеру» и хлопнул в ладоши. — Все. Давай, переодевайся — и едем!

— Ты что там вбил? — опешил Рома. — Хоть бы посоветовался… Дай проверю… Чего?! Юля Кулешова? Моя фамилия? Совсем охренел? Как я ей это объясню?

— А чего тут объяснять? Хотела псевдоним? Нате. В следующий раз будет сама придумывать. Давай-давай, шнелле!

Рома все же подчинился, потому что физически больше не мог слушать эти завывания одинокого волка. Нет, из тысяч фамилий дать Юне именно его, Ромину! Это чем надо было думать? И что она теперь решит? Что он заявил на нее права? Что это какой-то намек? Очередное предложение? И ладно бы только Юна. А если история с конкурсом вскроется — а она вскроется, пройди никому неизвестная Юля Кулешова в финал. С журналистов станется: вывесят фотографию на обложку журнала, и любой, кто хоть изредка проходит мимо газетного киоска или выходит из машины на заправке, увидит ее. Не Лебедев, так Игорь, не мама Юны, так кто-то из добрых дружков… Однокурсников, одноклассников… Да хоть кто! Как только человек становится медийным, в его жизни сразу всплывает масса старых знакомых. И как только информация дойдет до отца Юны, тот обязательно решит, что Рома — очередной прохвост, который гоняется за его любимой дочуркой. Да, девяностые прошли. Но Рома не был уверен наверняка, что способы заставить человека исчезнуть резко забылись с наступлением нового тысячелетия. Яды, снайперы, киллеры, несчастные случаи… Почему-то при взгляде на густые брови господина Лебедева Роме казалось, что этот человек разбирается в подобных тонкостях. А нет — так просто выхватит шашку — и прервется славная династия Кулешовых.

Ладно. Если уж помирать — то рыцарем. Ну, или на худой конец — на родительскую дачу. Окопаться под домом, вырыть землянку в парнике — чем не выход? И дождаться пока на лице отрастет такая борода, что родная мать спутает с Марксом и не пустит на порог квартиры.

Вадик, этот неисправимый подхалим, притащил всю компанию на романтическую комедию. Лиза тут же повисла у него на шее, а Катя принялась рассказывать Роме, как ужасно подвел ее мастер в салоне красоты. Слов «архитектура бровей» оказалось достаточно, чтобы перекрыть все голливудские шуточки. Рома устроился в кресле поудобнее, представлял, как загадочный архитектор корпеет над чертежами бровей, рассчитывая нагрузку на череп, утверждает документацию в бровестроительной комиссии, и глупо улыбался. Кате же, чтобы она не возмущала остальных зрителей свистящим шепотом, пришлось купить здоровенное ведро попкорна. Правда, тогда девушка начала хрустеть так, словно вместо челюстей у нее была дробилка для щебня.

Да, возможно, Рома отнесся к Кате слегка предвзято. И если бы не Юна и не подъем в семь утра, все сложилось бы иначе. Встретился бы Рома с Катей на неделю раньше, он бы оценил и трогательную улыбку с чуть выпирающими клыками, как у Киры Найтли. И аккуратный вздернутый носик, и светлые, как ванильный пудинг, волосы. Но сейчас он подсознательно сравнивал девушку с Юной — и результаты оказывались неутешительными. В Кате не было этой глубокой, мягкой женственности, этого полувопросительного взгляда. И улыбалась она слишком просто, не скромничала, не краснела от каждого комплимента. И то, что раздражало Рому сначала в Юне, теперь он отчаянно пытался рассмотреть в Кате. Но, к вящему сожалению, не находил. Он был бы рад отвлечься, переключиться на девушку, не обремененную ревнивым женихом и густобровым родителем, — вот уж кому не помешал бы специально обученный архитектор! — но не мог. Только слышал, как перемалывает Катя попкорн и мечтал заткнуть себе уши. А когда сеанс закончился, с облегчением выдохнул и, сославшись на головную боль, отчалил восвояси.

ГЛАВА 11

ЮНА Лебедева

10 минут

Три недели до свадьбы. Счет уже даже не на месяцы. Один плюс — сессия уже позади, и хотя бы учеба не отвлекает. Но… Какие-то сплошные «но».

У вас было такое: все вокруг бегают, суетятся, что-то говорят, спрашивают, информация мощным потоком? А ты стоишь, разинув рот, и кажется, что все это происходит не с тобой. Мозги скрипят, вот честно.

Я — и выхожу замуж? До сих пор не переварила. Эй, может, кто-нибудь меня разбудит?

Слишком много всего. И время быстрее, быстрее, быстрее… Мамочки, ведь только вчера Игорь сделал мне предложение! Я думала: полгода — это когда там еще будет! Доживу, привыкну. А нет, ничего подобного. Как это я проснусь вдруг — и стану женой? Я, Юна. Не понимаю. Ну что, никто не ущипнет?

Ладно, побежала планировать рассадку гостей. У нас такая огромная доска, что я чувствую себя генералом, который хочет завоевать маленькое государство. Хорошо хоть, что от девичника отказалась, его бы я точно не осилила!