— Ну, это понятно, — кивнул Белый мастер. — А кто именно?

— Отпусти, — вдруг неожиданно ослабела она.

— Мы еще до дома не дошли.

— Отпусти. Меня тошнит, когда я вниз головой.

— Женщины… — вздохнул мастер Кан.

Он остановился, осторожно поставил начальницу на землю и привалил к стене соседнего дома. Леди Ветта шумно засопела, сдерживая тошноту, и посмотрела вверх: закат еще не отгорел, а с другой стороны неба уже виднелись первые звезды. Вертикальное положение и свежий ветер пошли ей на пользу, она почти сразу расслабилась и устало закрыла глаза.

— Ну? — Кан вопросительно поднял брови, забавы ради подкидывая и ловя небольшой нож. — Давайте, рассказывайте, кто вас опять довел — я начищу ему морду. Или вы все еще расстроены из-за того размалеванного придурка, прихвостня вашей сестры?

— Да все вы хороши! — она скривилась.

— Ну, это понятно, что все мы — гады редкостные, — улыбнулся Кан: подобные концерты от начальницы он выслушивал по два-три раза за месяц. — И все-таки, кто-то наверняка стал последней каплей? Говорите уже. Я вас знаю: все равно расскажете.

— Да это все тот ублюдок с Заречной, — наконец, призналась леди Ветта.

— Который из них? — деловито поинтересовался мастер Кан, словно лекарь, вопрошающий, какая нога болит.

— Ой, не прикидывайся, будто ты не помнишь, — скривилась миледи. — Оглобля эта. Сухарем еще кличут.

— А-а-а, — вспомнил Кан. — Белобрысый такой? С сонными глазками?

— Он самый, — леди Ветта смачно сплюнула в придорожную пыль.

— Так он же вроде никого не обижает, — пожал плечами Кан, приветливо кивая проходящим мимо дамам. — Не вор, не убийца. Просто попрошайка.

— Да? — Ветта прищурилась и сделала шаг вперед, едва не наступив на полы белых одежд мастера. — А ты хоть знаешь, сколько он уже выпросил, твой попрошайка?

— Сколько?

— У Пирта и Бросника десятку занял — раз, четыре тысячи у купца с Заводницкой— два, и еще полсотни у Севера-охотника — три!

— Зачем Север ему такую сумму дал? — опешил Кан.

— Затем же, зачем и все, — огрызнулась Ветта. — Пожалел он его. Знаешь, некоторым не очень умным личностям свойственно жалеть людей: домой их приводить, денег давать. А купец-то как раз не так давно лавку в Слиянии потерял.

— Так чего в суд не обратился? — не понял Кан. — Магистрат обязательно постановил бы Сухарю вернуть деньги. Вот и восстановил бы свою лавку.

— Б-б-бесишь ты меня! — зарычала сквозь зубы леди Ветта, потрясая перед лицом мастера скрюченными в напряжении пальцами: недогадливость окружающих сегодня возмущала ее, как никогда. — Конечно, он обратился!

— И что, отказали что ли? — не понял Кан, на всякий случай все-таки чуть отходя назад от женских ногтей.

— Нет!! — рявкнула Ветта, хватая его за воротник и принимаясь орать в лицо. — Нет, суд велел сухарю вернуть деньги!

— Так чего тогда… — Кан вжал голову в плечи.

— Да что ж вы все такие идиоты! — взревела Ветта, принимаясь его трясти. — Откуда Сухарь деньги возьмет? А?! Ему нечего возвращать, слышишь? Нечего! Он же только тратит!

— Тогда причем тут вы? — пискнул Кан, который, вообще-то, запросто мог вывернуться из захвата, но не хотел еще больше злить разошедшуюся начальницу.

— Да притом, что все считают, будто я могу решить любую проблему! — проорала она на всю улицу, брызжа на Кана слюной. — А я просто хочу, чтоб меня никто не трогал!! Слышишь? НИКТО НЕ ТРОГАЛ!!

— Все. Понял. Отпустите, — взмолился Кан. Леди Ветта еще раз рыкнула, оттолкнула его и раздраженно затопала в сторону дома.

— Ну за что мне все это? — тихо спросил он небеса, потер шею, поправил одежды и пошел следом за ней, размышляя о том, как же с женщинами сложно.

Леди Ветта ушла недалеко. Через сотню-другую шагов, недалеко от базарной площади, ноги у нее заплелись узлом, и она завалилась под ближайший куст. Белый мастер присел рядом на корточки. Убедился, что миледи спит сном младенца, встал и со вздохом потянулся. Эх. Еще даже не совсем вечер, а ему опять нужно тащить ее домой. Стыдобища. Ну вот как тут горожанам не сочинять о них сплетни, если подобные вещи приходится проделывать аж при свете дня?