прямо счастливый человек. Тебе можно и не думать. А здесь... ты себе представь. Смотри - живут... Сколько людей! И раньше жили?

– Да яснее говори, ничего не разберу, - Сергей наклонился к нему.

– Россия! Вот возьми так и скажи - Россия! Что это такое? Народ такой, да? А почему... почему у нас тут все жили и никогда не думали про это. Ну, там война, конечно, воевали, а вообще не думали, жили - и все. Что, неправда?

Сергей, опершись на колени, завертел головой:

– Конечно, неправда.

– Нет, правда! Я тебе даже так скажу: вот здесь у нас на Костроме, да и в городе процентов шестьдесят... нет, не шестьдесят процентов... восемьдесят таких, которые даже слова этого не выговаривали: Россия.

– Врешь, - задумчиво протянул Сергей, - говорить-то, может, и не выговаривали, а знали все-таки. Чувства не было, чувства, а знали: это Россия, а там Петербург, а в Петербурге сидит царь.

– Да нет!
– Павел поднялся сердитый.
– Алешка, помогай! Этот медведь такие вещи сразу не поймет. Может, ты ему расскажешь?

– Вы оба ничего не понимаете, - ответил Алексей.
– Россия была, и все это знали. И все чувствовали. А только от этого радости людям не было.

– Вот это правильно!
– закричал Степан.

– А теперь?
– Сергей, наверное, прищурился.

– А теперь я чувствую и Рязань, и Казань, и Саратов.

– И Саратов!
– крикнул Степан и махнул в темноте кулаком.

– Видишь? Как он Саратову обрадовался!
– Сергей начинал торжествовать победу.

Но Степан тоже торжествовал:

– А как же? Мой город - Саратов! Губерния!

Все расхохотались.

– Да чего вы! Плохая губерния, может?

– У тебя, Степан, саратовский патриотизм? Ты как думаешь насчет России? Только подальше от своего Саратова.

Видно было в темноте, как Степан наморщил лоб:

– Рассея? А как же. С одного бока Расея, а с другого бока боярин. Толку мало! А ежели бояр передавить, да я за такую расею кому угодно зубы поломаю.

– Кому?

– Да кому хочешь, хоть и тебе.

– А раньше не ломали зубы? При царях не ломали? Напалеону?

– Ломали, - с аппетитом произнес Степан.
– А как же? Не лазь. Он, русский человек, не любит, когда лезут.

– Вот хорошо сказал, Степан, - обрадовался Алеша.
– Таких гостей провожали с честью!

– А как же иначе, - подтвердил Степан, - гостя нужно провожать: хорошего, чтоб не упал, плохого, чтоб не украл.

– Да что у тебя было красть? Онучи?
– Сергей хохотал.

– А что ж? Не смей до моих онучей без спросу.

– А у твоих господ дворцы, заводы, шелк, бархат.

– С моими господами я желаю вам счет свести. Может, мне нужно шелковые онучи сделать, вот как у Степана Разина было, а тут какой-то Напалеон лезет. Чего ему нужно?

– Держи хвост трубой, Степан! Не сдавайся!

– Да нет, Алеша, не бой-ся!

Степан размахнулся руками, присел и выдохнул из себя широкое слово:

– Эх, силушка, силушка! Да давай же я тебя, добрый молодец, положу на обе лопатки!

Он пошел на Павла, комично перегнувшись вперед, расставив руки. Павел захохотал и отскочил в сторону:

– Что ты меня положишь! Ты Сергея положи!

– Все равно кого. Пропадает сила понапрасну! Положу!

Сергей медленно поднялся на ноги, потряс плечами, попробовал собственные бицепсы. Таня прозвенела:

– Степан, удирай! Сережа в цирке борцом работал!

– Борись, Степа, не бойся, - Алеша сказал это, - из цирка его выгнали.

– По-французки?
– спросил Богатырчук.

– Чего я там буду с тобой по-иностранному?
– захрипел Степан, облапил Сергея, захватив и руки. Сергей засмеялся, выдернул одну руку, но другой выдернуть не мог. В следующий момент Степан перегнул его "через ножку" и повалил на землю.

Павел закричал:

– Непраивльно! Что ты делаешь?

Но Сергей уже не мог сопротивляься от смеха, а застоявшаяся страсть Степана ничего не замечала. Он наступил коленом на Сергеев живот и полез на Сергея всей своей массой:

– Проси пощады!

– Да ну тебя к черту! Медведь!

– Нет, не медведь! Отвечай по порядку, как ротному командиру!

– Ну?

– Скоро у вас там в Петрограде толк будет?

– Скоро, - ответил Сергей со смехом.

– Когда?

– Военный секрет.