– Степан!

– А?

– Что ты делаешь, черт сопатый? Разве можно подслушивать?

Степан отмахнулся от него и открыл рот, чтобы лучше слышать. Капитан с решительной хмуростью подошел к нему, тронул за локоть:

– Это же безобразие! Они не хотят, чтобы мы слышали - значит, секрет.

– Да отстань ты, - рассердился Степан.
– Секреты! Вот я секреты и слушаю!

– Да как тебе не стыдно? Это подлость, понимаешь!

Капитан тихонько бубнил в усы. Степан злобно обернулся к нему и тоже зашептал, передразнивая капитана:

– Подлость! Что это тебе, буржуи какие или меньшевики, допустим? Свои люди говорят, чего там! Вот помеашл мне. Иди себе! "Подлость"!

Он снова устроился у двери и через полминуты завертел головой от удовольствия. Капитан отошел к оунк и изредка оглядывался на Степана с осуждением. Степан долго слушал, потом в последний раз крутнул голвоой, открыл дверь в кухню и ввалился туда с громкой речью:

– Да вы меня спросите, милые! Вы меня спросите. Что же вы без меня тут толкуете? Ай-ай-ай! Как же это можно - такие дела без мужика?

Вторжение Степана было встречено женщинами по-разному. Василиса Петровна глянула на Степана строго, махнула рукой:

– Господи, какой ты нахальный стал, Степан Иванович!

Но Нина Петровна спокойно подняла на Степана любопытные глаза:

– Да... Василиса Петровна! Он все равно подслушивает. Куда мы от него скроемся? Пускай уж тут сидит.

Она повернула к хозяйке добродушное, понимающее лицо, лукаво повела бровью. Василиса Петровна улыбнулась, довольная. Очевидно, Степан меньше всего мог помешать ей.

– Хорошо, говори, Степан Иванович.

Нина чуть-чуть приподняла нижнюю губу. Это у нее выходило дружески-кокетливо - движение милого, полнокровного, женского превосходства:

– Я тебя на "ты" называю, потому что и ты меня на "ты" называешь.

– А? На "ты"? Да называй, а как же. Тебе нужно... не знаю, как звать-то тебя: Нина, что ли?..

– Нина.

– Ну, пускай Нина. Тебе нужна, значит, хата и чтоб кормила тебя. Здесь у нас на Костроеме. А ты нам рабочий клуб устроишь. А папашу твеого, доктора, выходит, как будто, по шапке.

– Не по шапке, Степан, просто - далеко ходить. Ходить далеко.

– Все равно по шапке, далеко там или близко. Ты вот не хочешь, чтобы он за тебя платил?

– Не хочу. Я взрослая и заработаю.

Степан движением головы поставил точку:

– И заработаешь. И раз на заработки пошла, - значит тебе нужно подешевле, попроще. И мебели у тебя никакой нет.

– Мебель есть.

– А-а?

– Есть же у меня кровать, столик, ширмочка. Этого ты, значит, не подслушал.

– Это я пропустил, верно. Капитан этот помешал. Вцепился, понимаешь, говорит: подлость. Как будто тут меньшевики или другие какие соглашатели. А тут свои.

– А если бы соглашатели, ты не подслушивал бы?

– Чего?

– "Чего"! Оглох сразу! отвечай, а не чегокай. Хитрый какой!

– Если бы это они? Это шатия? Чтобы они, допустим, разговаривали, а я бы прозевал, что ли? Как же это можно? Там - другое дело!

Женщины рассмеялись громко: Василиса Петровна - себе в фартук, Нина откидывая голову. Хозяйка сказала с укором:

– Другое дело! У тебя все дела одинаковы: где тебя ни посей, везде уродишься.

– Это верно, мамаша. Вот и жито такое бывает. Это все от бедности, понимаешь. А только пускай она скажет, почему с этим делом к нам пришла?

– Я никого на Костроме не знаю. А Алексей - мой друг.

– Да ведь ты к Алешке, а к нам.

– Не к вам, а к Василисе Петровне. Хотела познакомиться, а ты сам пристал, как смола.

– Смола не смола, а давай о деле говорить. Есть тут хорошая комната, с занавесками. И хозяева подходящие, трудящиеся, не обидят тебе: старик да старуха. Тут рядом. Пойдем поговорим. Что касается кормов... видишь, кто тебя знает, может, ты и не привыкла. Ты, небось, в жизни каши не ела, а все котлеты да пряники. На тебя, если посмотреть, корма у тебя хорошие! Смотри, какая ты гладкая.

Нина громко рассмеялась. Василиса Петровна слушала Степана серьезно, было видно, что она придаст Степановым словам некоторое значение.

– Голубчик Степан... подожди. Хозяева-то меня не даром кормить будут? А я на котлеты заработаю.

– А без котлет ты способна?

– Хочу гладкой остаться.

Степан с удивлением встретил такое заявление, даже улыбаться перестал, перевел взгляд на хозяйку:

– Во, мамаша, народ пошел упорный! Да сколько ты там заработаешь, в клубе этом самом?