— Но у тебя такие глубоко посаженые глаза, идеальный изгиб губ, что все другие варианты не идут в сравнение!

— Да, а ещё у меня густые брови, которые не замазать ни одним корректором мира!

— И ещё у тебя густые ресницы, которые можно красить и красить!

— Но я же парень!

— Которому нравятся парни. Ты никогда не думал на счёт ролевых игр?

Алестер удивлённо и оскорблено пучит накрашенные глаза с невероятно подобранным смоки-айс, что дополняют густо накрашенные ресницы.

— Ролевые игры для стариков, Эм. Для тех, у кого не осталось вариантов.

— Что значит не осталось вариантов?

— Им наскучил обычный секс. Они не получают от него никаких эмоций. Приходится выходить из положения подобным дерьмом.

— И ты никогда не представлял Жака, который явится к нам на порог только в плаще и шляпе?

— Фу, что за эксгибиционизм?

— А мне кажется, что это говорит о том, что другой человек готов ради тебя меняться. Можно найти лёгкий вариант, но он всё равно старается разнообразить и внести краски в жизнь.

— Под лёгким вариантом, ты имеешь в виду развлечься на стороне?

— Да.

В серых глазах Алестера проскальзывает интерес и замешательство. Ещё минуту он молчит, обдумывая мой вариант, после чего выдыхает:

— Ладно, черт с ним, может быть и так. Но я всё равно буду придерживаться мнения, что ролевые игры означают отсутствие влечения. Если ты не хочешь своего мужчину или женщину, а для того, чтобы он тебя заинтересовал, нужно нарядить его хрен пойми в кого, то я никогда не женюсь.

— Ты скучный, — улыбаюсь я.

— Но и ты никогда не радовала меня увлекательными историями, где переодевалась в горничную.

— Возможно, когда-нибудь так и будет.

— Надеюсь, тебе не понадобится костюм горничной, чтобы возбудить мужчину.

— А если рассматривать тот вариант, где я выпрыгну из торта?

— Смотря, по какому случаю тусовка. Вот если ты сделаешь это на мальчишнике, то это будет твой худший выход.

— Почему?

— Вряд ли ты хочешь застать своего будущего благоверного между сисек другой.

— Надеюсь, что ему не придётся застревать между сисек какой-то стриптизерши, — ворчу я. — Не уверена, что не решусь разорвать торжество первой.

— Но это даже не измена, Эм!

— Если мы начали говорить про измены, то я помню твоё мнение на данный счёт. Ты даже секс не считаешь изменой.

— Я делю их на две: моральную и физическую. Ну, потрахался ты на стороне и что? Другое дело, когда дело касается морали, то это совершенно другое. Ты открываешь душу, а это значит предаёшь своего человека, пускаешь кого-то в сердце. Я же не трещу, что у меня на душе, пока мне отсасывают.

— Фу, ты противен, — нарочно усиливаю нажатие кисточкой на скулу Алестера, который немного морщится, понимая, по какой причине я так делаю.

— Я говорю, как есть. Ты когда-нибудь думала поговорить по душам, пока какой-то чувак снимает с тебя лифчик?

— Нет.

— Вот об этом я! — резко взмахнув руками, восклицает друг. — Ты не открываешь душу. Это просто физическая близость и не более того. Ничто, по сравнению с душевной.

— Но если ты делаешь это после секса?

— Это уже другое. Тогда можно считать изменой.

— Ты слишком противоречив.

— Ты даёшь другому доступ к внутреннему миру, это уже другой разговор.

— И если, к примеру, Жак будет целовать другого, заниматься с ним сексом и разговаривать по душам, то ты примешь это за измену?

— Чтобы такое произошло, я должен считать, что мы в отношениях.

— А что это тогда?

— Ты о чём? — хмурится Алестер.

— Это длится уже несколько месяцев. Ты никогда не заступал куда-то дважды.

— Иногда можно.

— И чем он особенный?

— А чем особенный Эйден?

Стараюсь спокойно вернуть кисточку в чемоданчик, но получается так, что я грубо пытаюсь запихать её под резинку, как будто косметика решила предать меня именно в эту самую секунду. Почему так происходит всегда? Я не могу удержать собственные чувства внутри?

— На что ты злишься? — с игривой ухмылкой, интересуется Алестер.

— Потому что ты сравниваешь то, что сравнивать нельзя! — в конечном счёте, с сотой попытки у меня получается уложить кисточку.