— Отлично, уйду в отрыв, — кивает Алестер.

— Я думал, что это должно заканчиваться слезами и истерикой.

Уголки губ Алестера тянутся вверх, когда он переключается на парня.

— Мы никогда не встречались. Это были не настоящие отношения. Так было нужно, но я всё равно уйду в отрыв.

Он достаёт телефон из кармана, и сделав несколько движений на экране, вновь поднимает глаза, посмотрев на меня.

— Наконец-то я могу поставить эту песню на тебя.

— Боже, ты серьёзно? — фыркнув от смеха, морщусь я.

— Я же обещал это сделать, — Алестер быстро тыкает по экрану, и озорная улыбка на его губах заставляет меня хихикать, как не совсем адекватную.

Он вновь поднимает голову и с торжеством заявляет:

— Позвони мне.

— Я и так знаю, что это за песня.

— Ты должна позвонить мне, Эм!

— Господи, ладно, — выдыхаю я.

Вытягиваю телефон из сумки и быстро набираю номер Алестера. Он стоит в быстром наборе. Первым в списке контактов. Я знаю его номер наизусть. Даже если разбудят ночью, я сразу продиктую его номер. Не знаю, насколько это ужасно и смешно одновременно.

Щелчки, которые раздаются из динамиков телефона Алестера, сменяет ритм мелодии и следом звучит припев песни Enrique Iglesias — Do You Know, которому он начинает подвывать с такой расстроенной мордашкой, что можно получить все премии мира. На последних словах, он хватается за сердце и жестикулирует так, словно пытается открыть его ключом, но не получается, потому что последнее, что упоминается в припеве — то, что замок сменился на новый.

— Придурок, — улыбаюсь я.

— Увидимся на работе, — пританцовывая, говорит Алестер, плавно пятясь назад.

Пятеро глаз смотрят ему вслед, а следом переключаются на меня. Картер больше не раздражён, скорее, он в полном недоумении, как и остальные. Среди этих взглядов не изменился только тот, что принадлежит Эйдену, и эту ужасно волнует. Я наконец-то решаюсь посмотреть на него.

Ореховый оттенок его глаз стал темнее. Я не знаю, о чём он думает, и не знаю, нужно ли посылать сигналы или говорить о том, что частично всё благодаря ему. Мы проводим время вместе, и я больше не хочу скрывать это, как и не хочу того, чтобы кто-то увидел нас вместе, выставив меня и Алестера не в лучшем свете. Если начинать что-то, то с кристальной чистоты. Хотя, не уверена, что стоит начинать с нуля, лучше сказать без преград. Я больше не нарушаю его принципы. Я свободна не только тайно, но и открыто, особенно после фееричного объявления Алестера о том, что мы вовсе не встречались.

— Мы можем поговорить? — спрашиваю я, обращаясь к Эйдену.

— Можем, — кивает он.

Воздух вокруг снова становится тяжёлым, благодаря Картеру.

— Не приходи к нам с ней, — рычит он.

— Я должен спрашивать тебя, кто должен приходить, а кто не должен? — равнодушно интересуется Эйден.

— Заканчивай играть в обиженную девочку, — хмурится Рэн, смотря на Картера, от которого получает вспышку гнева.

— Не встревай!

— Это не соревнование за приз. Он не…

— Подождите, — обрываю я, желая завершить эту непонятную борьбу.

Взгляды парней обращаются ко мне, и я устало выдыхаю.

— Я не знаю, что вы делите. Но это не я. Эта какие-то ваши давние недопонимания. Я не хочу быть в эпицентре этого бреда. Я не отвечала взаимностью и не дала понять, что между нами что-то будет, Картер. Мы общались, но я общаюсь и с другими людьми. Я хочу прояснить эту ситуацию.

— Сейчас? — выгнув бровь, спрашивает Рэн.

— Да, потому что в итоге, между ними встаёшь ты и оказываюсь я. Тебе это нравится?

— Нет.

— Тогда стоит сказать, что пора это прекратить.

Не понимаю, откуда во мне столько смелости, но будь тут Жак, он наверняка подставил бы ладонь и ликовал от счастья, видя меня такой уверенной.

Вздохнув, говорю:

— Я больше в этом не участвую. Это ваши разногласия. Даже если вы оба знаете правду, она ничего не меняет.

— Это всё? — с тенью улыбки, спрашивает Рэн.

— Да. Я не буду читать лекцию и не буду кого-то выбирать, чтобы вручить медальку победы. И мы можем поговорить? — ещё раз интересуюсь я, смотря на Эйдена.

Получаю новый кивок и делаю несколько шагов из круга парней. Спину словно прожигают лазерным лучом, но всё, что ощущаю — странное чувство свободы. Я не знаю, что в данный момент чувствует Алестер, хотя внутренний голос шепчет, что он разделяет это забытое ощущение. Мы больше не должны притворяться. Мы можем быть теми друзьями, что были когда-то. Без страха, что кого-то из нас увидят. Без непонятного долга, которым обязали себя чуть ли не перед всем миром. И самое приятное — лёгкость. Больше никакого давления. Мы оба можем быть собой.