– Смотря какие зелья, – не все ингредиенты сочетались, что я и принялась объяснять, пока внутри трясло от воодушевления (ничего себе, с особыми поручениями ко мне теперь даже снарры приходят!), подозрительности (будто больше не к кому!) и восхищения нечеловеческой, эльфийской красотой. Нет, она не воздействовала на меня мужской притягательностью – я бы не посмела и подумать о таком, но надо быть слепой, чтобы не видеть разницу между нашими расами.

Внимательно вслушиваясь в каждое слово, снарр встал и прошел к стеллажам.

– Позволите? – с открытой полки он взял фиал Сайероны, покрутил в руках и положил назад, мгновенно потеряв к нему интерес, – держите эти снадобья, – жестом фокусника эльф извлек из-под плаща два темных пузырька, – для остановки кровотечения и скорейшего заживления ран. Работайте столько, сколько считаете нужным, не тороплю.

Я облегченно выдохнула – с таким заданием точно справлюсь, не хотелось разочаровывать великого снарра. Но когда за ним захлопнулась дверь, ноющей занозой засела мысль – почему он не поручил работу гильдии? Или личным зельеварам, которые наверняка имелись у таких важных господ? Снадобья на запрещенные не тянут, если только под ними не скрыты наркотические вещества. Это надо будет проверить. А пока снять нейтрализатор с печи, как раз время подошло. За ночь он остынет, и утром можно будет «снимать пробу». Боясь спугнуть удачу, я поставила котел в подпечье и отбросила ухват. Неужели у меня все получится?

Беспокойные сны, как обычно, пришли ближе к рассвету. Вира, моя огневолосая любовь, убегала по серебряному полю навстречу огромной лиловой луне.

– Постой! – я, как ребенок, хватался за полы длинного платья, за рукава, но оно ускользало из-под пальцев, словно сотканное из тумана. О том, чтобы коснуться руки, не было и речи. Непостижимым образом Вира всегда оказывалась впереди. И в глубине души я знал, что как бы быстро не бежал, никогда не догоню ее. Но в этот раз боги проявили снисхождение, не иначе.

Я неожиданно легко обхватил ее за талию и потянул на себя. Мы упали в колосящуюся траву, я приподнялся на локтях над хрупким и желанным телом.

– Попалась.

Моя «добыча» начала шутливо уворачиваться, и я завел тонкие запястья за голову. В какой-то момент стало понятно, что частое дыхание вызвано не только нашей потасовкой. Алые губы приоткрылись, руки больше не требовалось удерживать.

Напрасно я так считал!

Вира несильно толкнула меня в грудь, заставляя перекатиться на бок и на спину— вместе с ней, так что теперь она восседала надо мной с видом победителя, который положил соперника на обе лопатки. Нам обоим нравились эти игры, потому что каждый получал свой приз.

Я притянул ее ближе. С губ почти сорвалось родное имя, но вот я перевел взгляд от шнуровки платья, ставшего отчего-то серым и грубым, на лицо. Лицо Данари Кортера! Бледное лицо северянки, с упрямыми голубыми глазами и белыми вихрями волос, что накрыли нас шалью.

Похоже, я впервые в жизни закричал во сне.

– Рин! Рин! – сестра стояла у изголовья с полупустым кувшином, – я уже думала зелья применять! Ты скоро совсем себя загубишь, помяни мое слово!

Проморгавшись, я почувствовал себя мокрой собакой. Струйки воды стекали с волос в воротник ночного платья и неприятно холодили шею.

– Коррра! – прорычал под стать своему нелицеприятному сравнению. Разумом, конечно, понимал, что сестра ни в чем не виновата, и я должен быть благодарен за помощь, но злость бурлила, как кипящий котел. Как ни старайся, не уймешь, пока сам не остынет. Как я мог увидеть во сне эту северную гордячку, да еще вместо Виры… Может, не так сестра и неправа насчет последствий моей бессонницы.

Остыл я только к завтраку, после горячей ванны и утреннего туалета, и до тех пор Кора благоразумно не попадалась на глаза. Что уж говорить о немногочисленной прислуге в лице поварихи и горничной. Кем же я стал, пришло внезапное озарение, что даже самый близкий человек посматривает с опаской? Настало время все изменить, и начать придется с серьезного разговора.

Я вернулся в гостиную – куда более скромную, чем была в нашем фамильном доме шесть лет назад. Вместо шелковых обоев – камень и деревянные балки, вместо мягких ковров – соломенные циновки. Разве что подсвечники и столовое серебро сестра всегда возила с собой, с места на место, пока мы искали Данари. Большую часть семейного состояния я истратил в глупых поисках. Сестра осталась старой девой, даже по меркам прогрессивной столицы, что уж говорить о провинциальном Арингарде. Боги любят шутить – сначала я не застал Данари дома, на севере, а потом выяснилось, что гнался за химерой. Через всю империю. Шесть лет, пущенных гхару под хвост.

– Скажи, Кора, ты не скучаешь по нашему дому? – я сел за грубо сколоченный стол, вспоминая другой, гораздо более изысканный, с витыми ножками и покрытый лаком. Каково было сестре отказаться от привычной обстановки? От поклонников, от друзей? Избавившись от наваждения с поиском, я словно прозрел и наконец видел вполне понятные, очевидные вещи. Нет, не так – они до боли резали глаза.

– Конечно, – сестра так меланхолично сделала глоток, что было ясно – она воспринимает мой вопрос как очередное чудачество, – но столица не так уж плоха. Я бы не отказалась прикупить домик в среднем городе, ты давно это знаешь.