Остаток дня я провел в лесу, собирая ингредиенты, а по большей части просто гуляя и отправляя в рот первую землянику. Там и задремал, привалившись спиной к дереву.

– Рин!

Я шел на голос Виры через непроходимую чащу, царапая ладони, а порой и лицо, о шиповник и терн. Наконец заросли расступились, и я вышел на поляну. Моя жена стояла спиной ко мне, медные волосы отливали коралловым в лунном свете. Бледные одеяния чуть колыхались в полном безветрии, будто она сама была стихией.

– Вира?

Слишком эфемерной она казалась, я даже усомнился, что вижу человека, а не призрак.

– Не приближайся, – она наконец повернулась. Но за кого она меня принимает, чтобы я послушался? Отступил от нашей любви?

Взмах тонкой руки – и на моем пути выросла преграда из терна.

– Вира, прошу! Последний поцелуй…

Не особо надеясь на согласие, я всматривался в родные, далекие черты – чуть раскосые миндалевидные глаза, по-кошачьи зеленые, небольшой прямой нос, широкие скулы. Кожа цвета кофе с молоком, губы чувственные и дразнящие. Но внезапно я понял, что это скорее отголосок воспоминаний, чем реальные чувства. Понял, как споткнулся на ровном месте, и вина затопила с новой силой.

– Подойди, Рин.

Она меня позвала, такая редкость в моих снах – сама позвала! А я не в силах ответить. Подошел медленно и робко, как на первом свидании.

– Наш последний поцелуй, – ее глаза тепло улыбались, в них плясало солнце по весенней зелени. Я прикрыл глаза… и ощутил легкое, почти невесомое прикосновение ко лбу.

– Я отпускаю тебя, Рин. Отпусти и ты меня.

– Я отпускаю тебя, Вира, – проговорил я, как молитву, – пусть серебряные поля примут и нежат твою душу. Будь счастлива.

– И ты, Рин, будь счастлив, – она сжала мою руку и рассеялась туманом.

Я открыл глаза… и старый груз – нет, не рассеялся, но определенно полегчал.

Почувствовав что-то неладное, я провел по щекам тыльной стороной руки. Слезы? Никогда не оплакивал Виру в прямом смысле этого слова, опекун всегда учил, что мужчине это не подобает. В десять лет, когда мама умерла, он отхлестал меня по рукам за недостойные, по его словам, слезы. Урок я усвоил. Позже понял, что иногда полезно давать выход эмоциям, но сделать этого уже не мог. Со мной были только злость и упорство. Упрямство еще. Если бы не Кора и не это качество, давно бы опустился на самое дно.

И вот слезы явились откровением. Шесть лет я держал Виру под семью замками, которые в один день упали. Освободили и ее, и меня. Нас обоих. Я никогда не забуду прекрасную и добрую девушку, мечтавшую меня осчастливить, подарить тепло и детей… Но теперь я мог идти дальше. Мой путь еще не завершен.

Я должен восстановить семейное состояние, переехать в средний город, как обещал сестре. Устроить ее жизнь, а потом, если будет на то воля Солнца, то и свою. Чтобы продолжить род Вейденов. Найду тихую кроткую девицу, которая не будет совать нос в мою работу – и вообще будет поменьше показываться на глаза. Договорив про себя эту фразу, я рассмеялся. Да я заранее воспринимал гипотетическую супругу как помеху. Нет, не нужна мне покладистая дурочка – и принцесса с соответствующими замашками тоже. Никто не нужен. Вот только…

«Даром мне не нужна Ваша фамилия!» «Какой может быть триумф…»

Только самолюбие требовало возмездия за несправедливые слова, для полного счастья и душевного равновесия. Она еще смела улыбаться тому белобрысому пню. Ладно, не особо-то и улыбалась, но явно дала повод, если он признавался чуть ли не в любви. Вертихвостка! Отшлепать бы хорошенько, чтобы не думала больше о ни о ком другом. Гхар, я просто хотел сказать, чтобы не портила мою репутацию в глазах горожан. К слову пришлось, ничего более. Раз уж мы разыгрываем комедию. Кстати, как ей удалось одурачить зелье, я до сих пор не понял. И орку ясно, что сказанное ею тогда – абсурд, но засело в голове, как заноза.

«Влюблены ли Вы в лирона Вейдена?»

«Да».

Такой нежный и трепетный голосок – сказал бы кто другой, если бы не знал его обладательницу получше.

Ее ложь превратилась в мою больную фантазию и в единственное развлечение. Что бы я почувствовал, будь это правдой? Презрительно усмехнулся, ощутив торжество победителя? Тот самый пресловутый триумф? Нет, я не мог такого представить при всем желании. Хотел, но не мог. Поэтому не мог предугадать и свою реакцию. Но думал о ведьме Данари снова и снова. Она загнала меня в колдовской круг, где все повторяется, и откуда нет выхода. Или я сам себя загнал? Я сам сделал ее объектом мести, центром своего мира. Смысла мстить больше не было, но она все также оставалась осью, вокруг которой вращалась моя жизнь. Почему я предложил помощь? Конечно, дело в искуплении, но, видимо, и в привычке тоже. Ничего, пройдет.

Пойти, что ли, в паб? Отвлечься? Мысль о легкодоступных женщинах вызывала стойкую брезгливость, знакомиться же с «порядочной лиронной» тоже не было верхом моих мечтаний. Скука. Да и кем я буду, если не лицемером, после того, как высказался против общения Даны с поклонником?

Пойду, утоплю себя в работе. Она всегда спасала, спасет и сейчас.

Но даже подходя к дому, я думал лишь о том, застану ли там Данари. Но нет, только Кора что-то писала в учетной книге лавки. И хорошо. Пойду наверх, рассортирую «улов» – что-то требовалось засушить, что-то можно было сразу отправить на полки.