– Артисия, она колючая, правда?

– Вижу, Вам уже лучше, лирон Вейден, – Данари недовольно покосилась на мухоловку, – я могу с чистой совестью идти.

– Стойте, Данари, Дана… – я привлек ее руку ближе к себе, заставляя девушку сесть у постели, – я должен сказать…

– Можете не благодарить, – тонкое запястье рванулось, но я держал крепко – силы возвращались со скоростью прилива.

– Я хочу сказать, что был полнейшим идиотом.

И пока она в удивлении приоткрыла рот, воспользовался секундным замешательством и привлек ее ладонь к губам.

Немного раньше, этим вечером

После напряженной ночки с эльфом и полного открытий утра общение с Даной стало подарком судьбы. А может, судьба поразмыслила и поняла – если не облегчить груз проблем, эта человечишка отбросит копыта раньше срока и испортит ей все веселье. Кто бы мог подумать, что я сдружусь с соседкой, которую любила вспоминать незлым тихим словом… а что она сама выйдет за своего врага, пусть и фиктивно! Отдельный разговор… Есть вещи, сближающие сильнее совместных лет учебы и авантюр. Общие тайны.

Могла бы я доверить хотя бы долю того груза друзьям? Эмоциональной Лилиенне, домоседу Бретту или авантюристу Робину? Пожалуй, Робу можно сказать, но ведь он растреплет остальным, а Лили, испугавшись, обязательно доложит обо всем деду. Прошло четыре дня с выпускного, разделившего мою жизнь на беззаботное студенчество и на борьбу. За четыре дня я повзрослела. Было бы жестоко заставлять их взрослеть вместе со мной. Да и захотели бы они? Я не знала. И все же меня к ним тянуло. К ним, к моей прежней жизни – так хотелось иногда забыть про снарра и на время сделать вид, что ничего не было.

Дана давно привыкла выживать и скрываться. Наверное, это нас и сблизило. Хорошо, дед ретировался от моих расспросов в клуб любителей ридгийского табака, и мы смогли посплетничать без свидетелей.

Итак, если подвести итог… Мы обе связаны тайнами и бременем. У нее – подложная лицензия, поразительное «второе зрение», фиктивный брак. У меня – зависимость от снарра, кража яйца, а теперь и сережка с иллюзией. И, похоже, надежда только на Данино зелье. Иначе я так и останусь марионеткой или умру от яда мантикоры.

– Сай! – Данари молотила в дверь, хотя ушла не далее как полчаса назад.

Я приникла к глазку из небьющегося гномьего стекла – благодаря снарру я теперь знала, что их раса зовется «крадалшин», и отперла задвижку. Хочу замок-артефакт, как у Даны, раз уж с недавних пор дом перестал быть крепостью.

– Ты у него не единственная, – щеки знахарки раскраснелись от бега, грудь тяжело вздымалась.

– Ты про кого? – я ровным счетом ничего не понимала, но нехорошее предчувствие уже скреблось внутри.

– Про твоего снарра.

– Он такой же мой, как и твой, – решительно открестилась я от сомнительной чести, – что-то случилось? Ты его видела??

Вот теперь захотелось придвинуть к двери буфет, а еще лучше печь, и вооружиться кочергой для верности.

– Не его, – она передернула плечами, – женщину с такой же зеркальной аурой, как у тебя с недавних пор.

Вот такого я точно не ожидала. И самым неожиданным чувством стала обида – нелепо, но меня эта новость уязвила! Я не единственная… марионетка. Мне бы радоваться, что не меня одну настигла злая судьба, или наоборот печалиться о других несчастных… А мне обидно, что я у него Не единственная! Точно дура.

…Он делит свою кровь с другими. Свою Кровь. С Другими. Эта мысль сводила с ума. Неуместная жадность. А может, все дело в той самой крови? Он привязывает к снарру крепче шантажа. Да, скорее всего. Скорее всего.

– Не думаю, что жертв слишком много, – Данари взяла на колени грифона-волкодава, – любому донорству есть предел.

Я нервно рассмеялась, представив истощенного снарра, убегающего, а потом пытающегося уползти от толпы жаждущих его крови.

– Ты права. А какой была та женщина? Ты запомнила? Проследила за ней?

Данари растерянно вскинула глаза.

– Я слишком удивилась, чтобы преследовать. Но я запомнила ее внешность. У тебя найдется грифель? Рисую я не то чтобы хорошо, но сходство передать смогу.

Я метнулась к дедовому секретеру за пером с грифелем и толстой рифленой бумагой, и вот уже Данари выводила резкие штрихи, больше похожие на наритянскую письменность. Еще несколько штрихов, положенных крест-накрест, и вот уже различаются черты лица, их выражение… Удивительная глубина при таком минимализме.