Мы летели вниз по реке, проносясь мимо барж и грузовых судов, туристических круизов и яхт, в то время как Горацио осматривал водную гладь впереди. Наша траектория стала прямее, и тошнота отступила. Я подумал о друзьях, которых мы оставили в Акре. Клэр и Оливия, вероятно, слыли беспокойством. Хью и Фиона, поклявшиеся улизнуть из Акра и поднять боевую силу так, как могли только они; я представил, как они идут в бой на волне атакующих пчел и мародерствующих деревьев. Все их жизни зависели от нас и от того, сумеем ли мы помешать кораблю, наполненному пустотами, добраться до Акра. Это была задача настолько монументальная и настолько маловероятная, что я не мог себе представить, что она может повлечь за собой, хотя мой мозг всегда думал наперед, чтобы бороться с будущими невозможностями и деморализующими наихудшими сценариями.

На этот раз мне не пришлось долго ждать. Через несколько минут Горацио напрягся и поднял руку, указывая на что-то. Мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы убедиться, что я не ослеп. Он сказал, что оно будет розово-зеленым, но я почему-то забыл эту деталь и представлял себе нечто среднее между потрепанным пиратским галеоном и какой-то ржавой баржей-призраком. Все, что угодно, только не то, к чему сейчас вел нас Харон: круизное судно цвета пина-колады с огромной спиральной водной горкой, поднимающейся с главной палубы. (Вот оно: «С» Горацио прочертил в воздухе.) На одной стороне было выгравировано имя — «Сапфировая принцесса».

— Пустоты прибыли сюда на круизном лайнере? — сказал Нур. Она наклонилась вперед, чтобы спросить Горацио.

— Да, — он кивнул. — Я очень ясно видел это в сознании той пустоты.

— Конечно, а как иначе! — холодно рассмеялась Эмма. — Это последнее место, где мы ожидали их найти.

Чем ближе мы приближались к «Сапфировой принцессе», тем выше она казалась. Судно было высотой в пять этажей и длиной в несколько сотен футов. Что означало… черт.

— Ребята, у нас проблема, — объявил я. — Ящик не взорвет такой большой корабль. Просто потопит его.

— И? — спросила Эмма.

Пустоты умеют плавать, — сказал я.

Ее лицо вытянулось.

— Точно…

— Мы должны подняться на борт корабля, найти, где держат пустот, и взорвать их, — сказал я.

Горацио повернулся к нам.

— Они в темном месте. Все вместе. Я успел мельком взглянуть на него, прежде чем ей снесло голову.

— Похоже на грузовой отсек, — сказал Харон.

— Да, — сказал Горацио. — Думаю, что да.

Мы обсудили план, который был пугающе скуден на детали и слишком сильно зависел от случая и удачи. Мы поднимемся по аварийному трапу, найдем грузовой отсек, бросим туда взрывчатку и со всех ног помчимся к лодке Харона. Да, и избегая по пути тяжеловооруженных тварей.

Когда мы приблизились к кораблю, зелено-розовому монолиту, головокружительно возвышавшемуся над нами, Харон заглушил двигатель. Мы не видели никакой активности на борту, никаких лиц в круглых окнах каюты, вообще никакой жизни. Наша лодка тошнотворно качнулась, когда мы обогнули корму и пересекли кипящий кильватер большого корабля, а затем мы немного ускорились, пока не поравнялись с аварийной лестницей. Она был привинчена к корпусу и почти достигала воды. Она поднималась на несколько этажей к шаткой платформе, а оттуда металлические ступени вели на нижнюю палубу. Просто следя за ней глазами, я почувствовал легкое головокружение, моя акрофобия вновь показала себя в самый неподходящий момент, как обычно.

Харон велел мне снять брезент с ящика со взрывчаткой. Наверное, я ожидал увидеть какую-нибудь карикатурную груду динамитных шашек, но ящик был заполнен в основном соломенным упаковочным материалом, поверх которого лежала небольшая связка желтых слитков, связанных вместе клейкой лентой. Я видел достаточно дерьмовых боевиков, чтобы знать, что это пластиковая взрывчатка. Рядом со связкой лежал маленький пульт с предохранителем и рукояткой спускового крючка — детонатора. Все это весило фунтов пять, что было не так уж много, но единственный из нас, кто еще носил что-то с карманами, достаточно большими, чтобы нести это, был Горацио, который еще не сбросил свое пальто времен Первой мировой войны, хотя оно было пропитано кровью и без рукава. Я почувствовал лишь малейшее колебание, когда передал ему горсть смертоносных взрывчатых веществ.

Он заметил.

— Ты мне доверяешь? — спросил он, держа обеими руками пять желтых слитков.

— Да, — сказал я и убрал руку. Я это сделал.

Горацио сунул взрывчатку во внутренний карман пальто. Он помолчал немного, потом отдал мне детонатор.

— Держи.

Я взвесил его на ладони и сунул в карман брюк.

Харон объяснил, что без детонатора взрывчатка не опаснее коробка спичек.

— С ним тебе лучше быть по крайней мере в ста футах отсюда, прежде чем ты нажмешь на курок. На самом деле, было бы лучше, если бы вы вернулись на эту лодку, а мы мчались бы в противоположном направлении.

С этими словами нам пришло время уходить. Харон подвел лодку как можно ближе к аварийному трапу, и нам ничего не оставалось, как только подняться. Эмма пошла первой, ухватившись за нижнюю ступеньку и с легкостью подтянувшись. Нур последовала за ней. Я чуть было не попросил ее остаться на лодке, но знал, что она скажет, и решил поберечь пререкания на потом. Горацио подтянулся на одной руке, а потом настала моя очередь. Я собрал остатки мужества, встал и чуть не выпал из качающейся лодки. Харон поймала меня за руку, цокнул, потом подтолкнул за талию, чтобы я мог ухватиться за перекладину и подтянуться, мешая ногами воздух. Когда я зацепился ногами и поднялся на несколько ступенек, я посмотрел вниз на Харона, покачивающегося в бурном потоке.