Девушки ушли припудрить носики, оставив его с двумя симпатичными малышками лет пяти-шести на вид, восторженно поедающими мороженное.

И тут-то до Громова стала доходить страшная истина: ему в случае чего просто нечем удержать Ритку. Деньги ее не интересуют, карьера тоже.

Что он вообще может ей дать, кроме себя самого?

Где гарантия, что завтра на той же самой мойке не появиться другой мужик и не рассмотрит это уникальное сокровище?

Конечно, Ритка не такая.

Но…

Сам-то он только сегодня послал Асю в свободное плавание.

Как сделать так, чтобы не оказаться на ее месте?

Домой к Шурику мы приехали уже в девятом часу.

— Давай закажем пиццу? — предложил мужчина, стаскивая с меня надоевший до зубного скрежета пуховик.

— М-м-м, звучит заманчиво.

Кинула шарф на полку, и пошла на кухню, уже почти хозяйским взглядом окидывая пространство на наличие грязи мусора и иных свидетельств жизнедеятельности мужчины.

В раковине оказалось две тарелки. А в холодильнике приятная глазу пустата.

— У тебя вчера поужинал Станислав Васильевич? — повернулась в Громову, что вошел следом за мной, прикладывая телефон к уху.

Сделав заказ, он положил свой телефон на барную стойку и пожал плечами:

— Я просто голодный вчера пришел.

— Мы же были в гостях.

Лекс выразительно скривился.

— Знаешь, улитки и устрицы не мое любимое меню. Там не только есть нечего, но еще и противно.

— Да? — удивилась я, — А мне понравилось. Занятные у тебя друзья. С тараканами.

— А я? — загадочно улыбаясь он положил руки мне на талию.

— У тебя не живут тараканы, — очень серьезно поведала я, — Их просто выгнали пчелки!

Шурик откинул голову назад и рассмеялся, притискивая к себе все ближе.

— А пчелы-то тут при чем?

— Ну…, – сосредоточенно ковыряю пальцем пуговицу на его рубашке, — Пчелки очень трудолюбивые. Почти как ты.

С каждым словом он наклонялся все ближе, пока не уткнулся носом в мои волосы. Глубоко вдохнул, выдохнул и пробормотал:

— Я, кажется, влюбился.

— В пчелок? — осторожно поинтересовалась я.

— Нет. В тебя…

Он не дает мне опомниться, осознать его последние слова и приживается губами в поцелуе, от которого мгновенно начинает кружиться голова. Громов не деликатничает, вжимает мое хрупкое тело в свое большое, твердое и очень горячее.

Мои ладони скользят по тонкой ткани рубашки, угадывая пальцами крепкие мышцы и ощущают быстрое и мощное биение его сердца.

Он слишком разгорячен, слишком страстен, слишком нетерпелив с воем желании обладать. Я хоть и глупышка в этих вопросах, но природная женская интуиция подсказывает мне ответы на многие вопросы.

Напускная холодность, безукоризненная вежливость — это просто маска для Громова.

Со мной он совсем другой.

Страстный, опытный любовник, которому под силу пробудить страсть и желание в моем теле. Подчинить себе, покорить, заставить желать гораздо большего.

С каждым поцелуем, с каждым новым движением его рук губ, в теле разгорается заветный пожар. Я и не подозревала, что способна на такие сильные эмоции. Хочется….много чего в общем хочется.

Едва замечаю, как сильные руки, оторвав меня от пола, подхватывают под попу и несут на диван.

Поцелуй на миг разрывается, когда Шурик почти падает вместе со мной спиной на диван, и я оказываюсь сидящая на нем, с самой что ни есть неприличной позе.

Он снова тянется ко мне, обнимает мягко за шею, притягивая и произносит:

— Поцелуй меня, рыжуль. Поцелуй…

Могу ли я сопротивляться магии его хриплого голоса?

Поддаюсь ласковой руке и сама прикасаюсь к его четко очерченному рту, экспериментирую так, как вздумается моей рыжей голове. И результаты этих экспериментов четко чувствуются сейчас подо мной. Шурик хоть и кажется относительно спокойным, в глазах бушует яростное пламя, будто я его добыча, а он затаившийся тигр, готовый вот-вот растерзать меня.

Я же с наглой улыбкой отрываюсь от его рта и продолжаю исследовать неизведанную мне территорию под названием «настоящий мужик».

Трогаю. Глажу. Ерзаю на нем. Пока у Громова не начинает сбиваться дыхание на хриплый полустон.

— Ты играешь не по правилам, — шепчет он, внезапно опрокидывая на диван и нависая сверху.

— А разве они нам нужны?

Заворожённо смотрю в его глаза, которые продолжают возбужденно сверкать. Губы, которые всего секунду назад я с таким упоением целовала, растягиваются в улыбке.