– В конце прошлого года ибн Бек-Барса не стало, вечная ему память. Теперь у нас ширваншах Рашид, – вполне дружелюбно объяснил старший страж поста.

Мамут пару раз встречал Рашида в окружении бывшего ширваншаха. Тогда казалось, что он был сторонником ибн Бек-Барса, так что наверняка продолжит дружбу с болгарами. Тем более есть смысл выказать ему почтение не только личное, но и от имени эмира Челбира.

– Так пропустите меня к нему, – потребовал Мамут. – Вот я и поздравлю его.

Попросив немного подождать, старший страж забежал в слегка открытые ворота крепости и вскоре вышел оттуда с другим военным в богатых доспехах, который оказался начальником охраны. Поняв, кто стоит перед ним, он пропустил Мамута с Аюной, дав сопровождающего, а двух гребцов-телохранителей попросил остаться у ворот дожидаться их возвращения.

Рашид оказался даже более гостеприимным, чем его предшественник. Возрастом он примерно ровесник Мамуту, что в данном случае облегчило общение. Ширваншах пригласил человека Челбира отобедать. Стол накрыли быстро. Он буквально ломился от яств. Холодная овощная закуска аджапсандал, долма, к которой подают вкуснейший кисломолочный напиток катык, нанизанный на тонкую шпажку люля-кебаб с лепешками, горячий хаш, конечно же, сладкая пахлава и еще с десяток разных блюд, которые под конец невмоготу стало даже пробовать, поскольку желудок Мамута был переполнен. Только купца больше впечатлил рассказ о происшедших здесь недавно боях. Боях с монголами, от погони которых, как думал Мамут, ему удалось оторваться.

– Ка-ак? Разве монголы уже здесь? – ошарашенно изумился он.

– Дорогой Мамут, они здесь побывали еще пару лет назад, – заметил на это Рашид.

Вот это да! Зря Мамут по пути в Иран не зашел в Дербент. Тогда узнал бы обо всем этом и, может, не стал бы рисковать, отложил поездку за товаром. Хорошо хоть ему повезло…

– …хотели взять нашу крепость, – рассказывал тем временем ширваншах. – Доложу я тебе, применяли невиданные нами стенобитные и камнеметные машины. Между тем это ведь были не главные их силы. Говорят, у них есть более мощные устройства для разрушения крепостных стен. Так вот, тогда они все-таки отступили и ушли. Как я понял, чтобы набраться новых сил. И вот недавно они появились вновь…

– Уважаемый ширваншах, где они теперь? При подходе к твоей крепости я что-то не почувствовал настороженности стражи, – заметил Мамут.

– Понимаешь… Да ты пей шербет, пей. Он свежий, очень вкусный… – подождав, пока гость отпил из кубка глоток приятного напитка, Рашид продолжил: – Помня их прошлую осаду крепости, я решил на этот раз не лезть на рожон, а попытаться договориться с ними миром. И выслал навстречу монголам делегацию. Так они что удумали? Часть моих людей захватили в плен и потребовали от них показать им проход на север. Те, кто вернулся со встречи, рассказали, что войск у монголов на этот раз было два тумена. И будто бы должны прибыть еще. Главное же, я понял так, что ни наша крепость, ни наш ширван для них не основвная цель. Хотя бы пока. Они готовятся к чему-то большому и копят где-то севернее от нас силы. Дошли слухи, что сосредоточение монголов происходит то ли в Присаксинье, то ли в Кырыме. Ведь они все конники. Да еще ведут за собой крупную отару. Так что им нужны обширные пастбища… Еще говорят, что у них туменами командуют бахадур Субэдэй и нойон Джэбэ, будто бы не знавшие поражений в сражениях. Мамут, ты купец, человек умный, как полагаешь, к чему все это?

Мамут откинулся на пухлые подушки, погладил широкой ладонью густую седеющую бороду, в уме прикинул, что может означать только что узнанное вкупе с тем, что ему уже было известно. Да уж, эти монголы… Считай, полмира подчинили. Китай, Иран… Сказывают, и Индию разгромили, хотя будто бы позже ушли оттуда. Уйти-то, может, и ушли, однако наверняка оставили там своих правителей. Не ради интереса же они проливают кровь, и не только чужую. Теперь, получается, накапливают силы в Присаксинье или в Кырыме; а может, и там, и тут. Уж точно не для того, чтобы завоевать небольшие страны, как Дербент-ширван. А какие там, на севере, крупные государства? Каганат Дешт-и-Кыпчак, русские княжества и Серебряная Болгария. Но подчинить руссов первыми бессмысленно. Ведь тогда получится, что империя монголов окажется разделенной той самой Серебряной Болгарией. Подчинить кыпчаков тоже дело непростое. Ведь каганат – это просто обширные степи. Как говорится, ищи ветра в поле. Стало быть, монголы, по идее, первым делом должны…

– Думаю, пока они нацелились на руссов, – осторожно высказался Мамут тем не менее. – А дальше… В случае удачи они обязательно пойдут дальше, ведь аппетит приходит во время еды, и, скорее всего, вторгнутся в нашу страну.

– Может, двинут все же на Европу? – прищурившись, пытливо посмотрел Рашид гостю в глаза.

– Может, и на Европу. Что такое Европа по сравнению с Китаем, Индией, Ираном? А они их покорили, – заметил Мамут. – Помолчав немного, неожиданно попросил: – Уважаемый ширваншах, можешь мне выделить проводника, чтобы мои люди смогли быстро пройти горы и выйти на степные просторы?

– Ты же сказывал, что прибыл на кораблях, – напомнил Рашид, но, похоже, замысел купца понял и в просьбе ему не отказал. – Конечно, выделю. Самого надежного, умеющего держать язык за зубами. Чтобы ни одна душа не ведала, куда подались твои люди.

Первоначально, поднимаясь в город, Мамут хотел после посещения крепости побывать еще на местном знаменитом базаре – а как купцу без этого, но после беседы с ширваншахом не стал никуда рваться, а заспешил обратно к своим кораблям. Через полчаса он созвал на головной галере своих самых близких людей. Ознакомив их вкратце со сложившейся в этих краях ситуацией, он сказал, словно приказал:

– Нам надо немедленно послать верховых с донесением эмиру Челбиру. Сами мы когда еще доберемся до столицы Биляра. По Адылу вверх по течению от Саксина до Булгара более сорока дней пути. А до этого Саксина еще дойти надо… Короче, выделите из каждого экипажа по одному человеку, вооружите их. Коней купите на базаре. Только по приезде в Булгар все вернуть мне! Старшим отряда поедет… – тут Мамут призадумался, – Сидимер.

– И я! Отец, я тоже поеду с ними, – горячо вызвалась Аюна.

Как ни странно, Мамут возражать не стал, прикинув что-то в уме, коротко сказал: