Я приоткрываю второе веко и слегка улыбаюсь ему.

— Не сердись на меня. Знаю, ты велел…

Но прежде чем я успеваю договорить свои извинения, Уэс притягивает меня ближе к себе и прижимает свои губы к моим. Мое тело на секунду застывает, полностью захваченное врасплох, но когда он хватает меня за затылок и скользит своим теплым языком в мой задыхающийся рот, внутри меня взрывается атомная бомба отчаяния. Я приподнимаюсь на цыпочки и целую его в ответ, за моими глазами начинают вспыхивать бенгальские огни и фейерверки. Уэс срывает рюкзак с моих плеч и швыряет его на пол, затем толкает меня к полкам с отравой для сорняков, которая стоит позади меня. Я чувствую его повсюду. Его руки скользят по моей шее, обхватывают лицо, сжимают талию, хватают за задницу. Его грудь прижата к моей груди. Его нога просунута между моих ног, и когда он качает своими бедрами вперед, я чувствую, как еще одна его часть — большая и твердая — прижимается к моему животу.

— Уэс. — Моя мольба исчезает под его безжалостным ртом.

В ответ он впивается пальцами в мои бедра и еще сильнее прижимается ко мне. Я чувствую, как мое самое чувствительное место начинает пульсировать, и весь мир, как внутри моего разума, так и за пределами этого магазина, исчезает.

— Ты никогда… бл*дь… не слушаешь, — рычит он между поцелуями.

— Я знаю, — тяжело дыша, я закидываю одну ногу ему на бедро и перемещаюсь так, что теперь его твердость оказывается между моих ног. — Мне очень жаль.

Темп Уэса становится еще более мучительным. Я цепляюсь руками за его плечи, посасываю его кружащийся язык и задерживаю дыхание, когда крошечные спазмы начинают сотрясать мое тело. Мои ноги дрожат от нарастающего давления.

— Уэс…

Я наклоняю бедра вперед, принимая на себя всю тяжесть его сильных толчков. Чувствуя его там, прямо там, отделённым всего несколькими слоями одежды, и зная, что он так же отчаянно нуждается во мне, как и я в нем, я сдаюсь. Я всхлипываю у его губ и пульсирую напротив его твердости, когда земля уходит из-под ног, и, внезапно, я падаю.

Но я не падаю на пол.

А вот полка за мной — да.

И вместе с ней примерно две сотни пластиковых контейнеров с отравой для сорняков.

Я открываю глаза, когда слышу грохот, и вижу, что Уэс ухмыляется, глядя на меня сверху вниз, его губы распухли, а глаза прикрыты. Он мертвой хваткой держит мою руку, которую медленно отпускает, пока я оборачиваюсь и смотрю на разрушения позади нас.

Мои щеки начинают гореть огнем, когда до меня доходит смысл того, что только что произошло. Боже, я такая жалкая… Уэс — бог секса, а я только что кончила, оставаясь в штанах, и опрокинула полку от одного лишь поцелуя. Я даже не могу смотреть ему в глаза.

Снаружи гремит гром — на этот раз по-настоящему, — и я чувствую, как его щетина касается моей щеки.

— Как бы мне ни хотелось продолжить с того места, где мы остановились, но думаю, скоро начнется дождь, и нам лучше поторопиться. — Он шлепает меня по заднице, разворачивается и уходит, давая мне и моему свекольно-красному лицу столь необходимое время, чтобы прийти в себя.

«Итак… это все-таки произошло», — думаю я, пока смотрю вниз, оценивая ущерб, который мы нанесли.

Я жду, когда в моей голове появится следующая мысль, например: осмысление каждого аспекта произошедшего или благодарность за то, что полки расположены достаточно далеко друг от друга, поэтому при падении одной, это не вызвало эффект домино; или испуг за то, что я сделала эту неловкую ситуацию между нами еще хуже, — но в моей голове нет ничего, кроме теплого и мягкого свечения. Я снова жду и смотрю, моргая на беспорядок и улыбаясь про себя, но ничего не происходит.

Не уверена, как долго я вот так стою, восхищаясь пустотой в своем сознании, когда понимаю, что это самое близкое чувство к облегчению, которое я испытывала за последние недели.

Уэс сумел сделать то, чего не смогли сделать ни алкоголь, ни самые сильные обезболивающие таблетки в мире: только лишь своим телом и своим беспокойством он заставил все просто исчезнуть. Воспоминания. Потери. Вся эта никчемность, одиночество, безнадежность и страх. На несколько минут я освободилась от всего этого.

Боже, надеюсь, он сделает это снова.

Блуждая по проходам «Хардвер Бак», я позволяю своему разуму поразмышлять о теоретической возможности выживания. Может быть, прожить немного дольше было бы не так уж и плохо… если бы я была с кем-то вроде Уэса. Может быть, мы смогли бы сделать друг друга счастливыми, находясь вместе в бомбоубежище. Может быть, как только мы отыщем его, мы могли бы снова заняться тем, чем только что занимались, но уже без одежды.

Расплывчатый образ Картера начинает прокрадываться на цыпочках к краю моего химически вызванного блаженства. Он уехал около месяца назад, но я уже почти не помню, как он выглядел. Как звучал его голос. Каково это было, когда мы тайком сбегали из дома и занимались любовью на одеяле под звездами, спрятавшись в высокой, по пояс, траве на неухоженном дворе старика Крокера.

Это не было похоже на то, что только что сделал Уэс, я это точно знаю.

Или все-таки было? Я не могу вспомнить.