Бойцы укрылись за стенами, заткнув уши руками и приоткрыв рты.

Эту ситуацию мы уже отрабатывали на учениях. Сейчас пришло время проверить полученные навыки в реальных условиях.

В качестве образца взрыв-машины я взял древнюю советскую КПМ-1, только для поддержки заряда кроме стандартной катушки подключил к конденсатору ещё и барьерную батарейку. Испытания показали, что такая конструкция работает гораздо надёжнее и подаёт на электродетонаторы нужный ток в ста случаях из ста.

До минной засады «черепаха» доползла через две с половиной минуты.

Дождавшись, когда она вся втянется в промежуток между двумя пологими бугорками, я повернулся к Гасу, присел и громко крикнул:

— Давай!

Приятель повернул рукоять.

За стенами громыхнуло так, что я едва не оглох. А когда вытряхнул, наконец, из ушей «невидимую вату» и выглянул из-за стены, то увидел лишь мощные клубы пыли, заполонившие, наверное, половину дороги между вражеским лагерем и воротами.

Пыль рассеялась где-то минут через пять. Только тогда мы смогли более-менее рассмотреть картину случившегося. Место подрыва пороховых фугасов было целиком завалено трупами и обломками. Некоторых убитых разбросало взрывной волной на расстояние до ста тян, осколки щитов и доспехов улетели ещё дальше. Таран, переломленный в двух местах, сиротливо лежал посередине дороги, придавив с десяток-другой носильщиков.

— Одним махом целую роту, — тихо пробормотал Гас, взобравшийся на стену, чтобы посмотреть результаты подрыва. — Охренеть, б…

— Нечего им было сюда приходить, — зло пробурчал я в ответ. — Не пришли бы, остались бы целы.

Парламентёры подошли к стенам спустя полчаса.

На просьбу разрешить им убрать трупы и раненых я ответил согласием…

Похоронные команды и санитары южан работали до позднего вечера. Всё это время я спал. Кроме меня на отдых отправились Гас и Паорэ. Нуна занималась питанием и прочими хозяйственными делами. За тем, что творится в окрестностях замка, следили Таг, Калер и Борс. Мы с «баронессой» должны были заменить их ночью, поскольку единственные из всех умели отлично видеть в потёмках.

У Гаса, кстати, этот режим зрения тоже присутствовал, но функционировал существенно хуже, чем у меня и «миледи». И это неудивительно, ведь «посвящение» на алтаре, а отличие от нас с Пао, приятель не проходил. Так что, когда наступала ночь, он на стены и башни не забирался, а дежурил внизу, готовый по первому требованию бежать будить остальных.

Сегодня будить их пришлось в три часа пополуночи, в самое что ни на есть «сонное» время.

В лагере противника горели костры. На их фоне любому обычному человеку, чтобы увидеть со стен, что творится на поле перед поместьем, пришлось бы использовать мощные фонари-прожекторы. Мы подобные не использовали. Применяли, как правило, только маленькие ручные фонарики (чтобы сигналить друг другу), а на башнях у нас горели обычные факелы, и их тусклый свет, скорее, мешал, а не помогал вглядываться и что-либо различать в стелящейся внизу темноте.

Перемещающиеся по полю фигурки я обнаружил почти случайно, когда брошенный в сторону взгляд «зацепился» за чью-то мелькнувшую тень.

На этот раз наши противники подошли к делу весьма основательно.

Никаких тебе лестниц, никаких «черепах», никаких марширующих в полный рост комбатантов.

Одетые в тёмное вражеские бойцы подбирались к нашему замку поодиночке, короткими перебежками, а местами даже ползком. От кустика к кустику, от бугорка к бугорку. Я насчитал таких около полусотни. Эдакие пластуны, призванные втихую забраться в крепость, снять часовых, открыть изнутри ворота и удерживать их до подхода основных сил.

О происходящем снаружи я просигналил Гасу. Тот поднял руку, показывая, что понял меня.

Минут через пять на стенах собрались все, кому полагается. Калер и Таг расположились правее надвратной башни, Борсий и Гас — слева, я — на нижней площадке, напротив бойницы. Отсюда было неплохо видно, что делается на равнине внизу, но свет моего фонаря оттуда никто бы не разглядел, даже если бы захотелось.

Вражеские диверсанты накапливались двумя группами в небольшом ровике шагах в тридцати от стены. У некоторых имелись верёвки. Видимо, собирались поупражняться в промышленном альпинизме — закинуть десяток петель на каменные зубцы и тихо взобраться наверх.

Их точное месторасположение я указал своим с помощью всё того же фонарика (о типах сигналов и кодах мы договорились заранее). Минут через двадцать сбор пластунов завершился. Половина затихарилась слева от ворот, половина — справа. Ждать дальше стало бессмысленно. Как и притворяться глухонемыми.

— Начали! — скомандовал я своим.

В ровик одна за другой полетели гранаты.

И пусть «камбуля» — не «лимонка», осколков от взрыва она давала не меньше.

Спустя полминуты от толпы диверсантов почти ничего осталось. Только пара десятков трупов, ещё столько же вопящих благим матом раненых и несколько уцелевших, улепётывающих без оглядки к своему лагерю.

Ночная попытка проникнуть в замок закончилась для противника полным фиаско.

До самого утра с его стороны ничего больше не предпринималось. И даже раненые под стенами почти перестали стонать.

Однако, едва рассвело, ситуация на поле сражения изменилась, и, что особенно неприятно, не в нашу пользу…

— Милорд, что это? — в голосе подошедшего Борсия звучала тревога.

Я поднял к глазам бинокль. В предутренних сумерках можно было легко ошибиться, и эта ошибка могла нам дорого стоить.