Но глаза красивые, серые, как блестящая холодная сталь. Осанка, стать, подходящая бывшему полицейскому. Как философски рассуждала Косса однажды, породу не спрячешь.

Смутившись, Зарина опустила глаза. Нехорошие мысли, ненужные.

— Убить меня? О, какая у меня жестокая ученица, — хмыкнул Ян, — плохо стараешься, Зари. Этак я скоро решу, что ты меня соблазнить хочешь, а не убить.

— Вас?! — неприкрыто ужаснулась девушка: — Господин декан, завязывайте с кошмарами на мою голову. Ох… Я же пришла не за тем!..

Она отстранилась и уже серьёзно посмотрела на наставника:

— Ян, у Коссы в комнате что-то искали, там всё вверх дном! Я не стала ничего трогать, посмотри ты… то есть, вы.

— У Коссы? — шутливый тон испарился за миг: — Конечно, идём скорее. Я только рубашку возьму — и побежали.

В комнате главы Ян провёл больше часа, перебирая разбросанные бумаги. В основном досталось тетрадям из коробки. Подняв одну, Темновской покосился на Зарину:

— Ты знаешь некую Лису Ольховскую?

Его протеже у дверей только пожала плечами.

— Никогда не слышала. А как она связана с Коссой?

— Не знаю. Её тетради лежали в коробках, видно, она жила в этой комнате раньше. Они и больше всего пострадали.

— Сула говорила, что здесь лет двадцать никто не жил.

— Опять Сула… — декан задумчиво опустился на ковёр, — интересная задачка. Чьи же вещи искали — Коссы или неизвестной нам Лисы? И кто искал?.. Где ты взяла ключ?

— У меня был, — растерянно сообщила девушка, — ну, мне второй дали, запасной, а первый — Коссе. Но её ключ, наверно, в саквояже остался, который тайная стража забрала.

— А твой при тебе? Не теряла? — получив кивок, Ян вздохнул: — Ладно, ключ — это слабая ниточка, его могли выкрасть и сделать слепок. Но следов взлома нет, а значит, ключ был.

— А если тайная канцелярия?!

— Зачем? — отмахнулась декан. — Вельмир все тетради осмотрел при нас. Да и он не наследил бы так грязно. Эх, поговорить бы с Коссой… и узнать, что за Лиса такая.

Косса

Девушка, что отражалась в зеркале, выглядела замученной и серой. Под глазами залегли тени, а лицо было похудевшим, впалым, некрасивого землистого цвета. На фоне цветущей Мари, сидевшей рядом, я больше всего напоминала старую болотную кочку.

— Ну Косса, не хмурься, — Мари перехватила мой взгляд и улыбнулась, — вернётся братец, доведёт тебя до ума. Краше прежнего станешь!

Она повязала мне кокетливый бантик на плече и отодвинулась, изучая свою работу. Я тоже посмотрела, чуть наклонив голову. Вчера бантика не было, а это значит, что перевязку мне делал Мистислав. Только я совсем не помнила, как он появился и ушёл.

— Где Мистислав? — прохрипела я, возвращаясь в кровать. Мари, как любящая нянька, подоткнула мне одеяло и сунула в руки кружку с лечебным чаем.

— Он уехал на поиски этого Ягара, который напал на вас. Но ты не волнуйся, — прощебетала она, — я буду за тобой приглядывать, брат оставил все инструкции.

— А когда он вернётся?

Горячая кружка обжигала пальцы, но я терпела. Так даже лучше. От чая вкусно пахло мёдом и облепихой. Глотнув, я ощутила, как внутри становится тепло, и зажмурилась. Хорошо.

Совсем не хочется ничего вспоминать.

— Я не знаю, Косс, — в голосе Мари мелькнула тревога, — надеюсь, что скоро вернется. Пока ты спала, к нам метели пришли, на улицу носа показать нельзя.

Меня обуяло очень дурное предчувствие.

— А сколько дней я была без сознания?

— Всего четыре!

— Сколько?! — Я аж приподнялась. Ничего себе отдохнула! Это что получается, праздник уже послезавтра?!

Мари сочувственно вздохнула:

— У тебя было нешуточное ранение, пуля прошла насквозь, через плечо. К тому же, братец не сразу занялся тобой, много времени потратил на… графа Мирона, кажется. Но у того счёт шёл на минуты…

— Он выжил? — обеспокоенно перебила я. Всё-таки живая душа, не пропащая. В смерти жены граф был невиновен, да меня похитил скорее от отчаяния.

— Ну что ты, кто живым в руки Миста попал, тот никуда не денется! Его в больнице городской оставили, а тебя братец домой забрал, сам лечил.

— Ему не впервой, — натянуто улыбнулась я.

— Да, он рассказывал, — хохотнула девушка, забирая у меня кружку, — а теперь спи, дорогая! Сейчас это лучшее лекарство.

Не успев возразить, я провалилась в сон.

Ближе к ночи мой организм воспротивился чарам. Я то дремала, то открывала глаза и сонно щурилась. Мысли были подобны состоянию — вялые, неспешные. Но когда чужое дыхание коснулось щеки, я вскочила очень даже бодро.