— Привет, — услышала, уткнувшись лбом в знакомо пахнущую рубашку, — как себя чувствуешь?

— Хорошо, благодарю, — машинально ответила я. Положа руку на сердце, ничего я не чувствовала. Плечо полностью онемело, не подавая мне никаких знаков.

— Тогда поднимайся, перевяжу и посмотрю, что там и как.

Я неуклюже села, отодвигая ворот ночнушки. Посмотрела на Мистислава и порадовалась, что за окном темно. Мои красные щёки горели, наверно, не хуже свеч.

— Сними ночнушку и обернись в простыню, я отвернусь, — приказал мужчина, наблюдая мои глупые попытки растянуть ворот.

— Мистислав, это неприлично! Достаточно того, что я сижу перед вами в одной ночнушке! В тишине комнаты отчётливо послышалось его хмыканье.

— Косса… я уже лечил и переодевал тебя, так что ничего нового сейчас не увижу. Раздевайся. И не воспринимай это серьезно, в конце концов, я лекарь.

— Знаю я, какой вы лекарь… — пробурчала в ответ, но ночнушку всё-таки стянула. Уже сложно сказать, где закончилась грань приличий. А может, мне просто надоело беспокоиться на этот счёт.

Щёлкнув пальцами, мужчина создал яркую искру над нами и занялся плечом. Я убрала волосы и прикрыла глаза, чтобы ничего не видеть. Заклятие от боли напрочь стёрло все ощущения — лишь один раз Мистислав снял его для проверки. Громко охнув, я сжала простынь. Боль была резкой, зудящей, но всё же терпимой. Он перевязал мне плечо и тактично отвернулся, давая одеться.

Облачившись в ночнушку, я в нерешительности замерла у постели. Лежать мне больше не хотелось, но у лекаря явно было другое мнение.

— Вернись в кровать, — приказал он, поворачиваясь к столу. Я завороженно наблюдала за микстурами в его руках. Честно говоря, выглядело пугающе. Сложная наука алхимия, особенно лекарская её часть, прошла мимо меня — такому в монастыре не учили. Я печально вздохнула. А чему полезному меня вообще учили?..

Мистислав резко обернулся. Размышляя, я и не заметила, как подошла к нему вплотную.

— Косса! — о, этот знакомый по Академии "лекарский" взгляд. Как его можно было не узнать?..

С другой стороны, я же никогда не видела Вельмира за работой.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — вдруг бросил он, обнимая мой стан, — даже понимаю, почему ты обиделась. Но… я всё равно ничего не могу изменить, — и тягучая пауза, которая тянется будто зима. Длинная холодная зима, полная метелей и тёмных дней. Моя вечная зима: — Пей лекарство и иди спать, Косса. Ты потеряла много крови, тебе нужно отдыхать.

Слабость действительно не отпускала меня, вынуждая прижаться к Мистиславу. Зато с ним было теплее. Я подняла ладонь и медленно, аккуратно провела пальцем по маске. К моему удивлению, она оказалась вовсе не гладкой, а шершавой. Очень странно…

Я уже не обижалась. Он прав, ничего нельзя было изменить.

— Тебя так задели мои слова про мезальянс? — иронично осведомилась я. Зачем нужно было это похищение?..

Он вздрогнул, что развеселило ещё больше.

— Меня заботила исключительно твоя безопасность! — оскорбился лекарь, совсем не пытаясь скрыть фальшь в голосе.

— А если честно?

Мистислав только улыбнулся.

— Причин было много, Косса. К тому же, я услышал возмущение, но не услышал отказа. Гад, просто гад.

— Какой же ты двуличный… — не выдержала, подцепляя края маски. Она сошла с лица поразительно легко, словно мне позволили её снять.

Я заново изучала знакомые черты и не могла поверить. Мой добрый, понимающий лекарь. Человек, которого никогда не было.

— А цвет глаз?

— Моя врождённая особенность, нечто такое. Удобная вещь.

Не сомневаюсь. Удобная вещь… чтобы пугать людей и дурить им головы.

В одном я оказалась права — без очков он и вправду был как царевич из сказки. Длинноволосый блондин с серьезными, чуть лукавым видом. Сердце сладко ёкнуло, напоминая о тех поцелуях в купальне. Но сейчас моё сознание было ясным, без примеси алкоголя и дурмана. Никаких глупостей.

Я лишь хотела застать его врасплох.

Этот поцелуй отдавал горечью. В какой-то миг нас безумно потянуло друг к другу. Секунда

— и я в кольце его ладоней, во власти запаха, дыхания, губ. Как будто уличная кошка, не знавшая дома, вдруг оказалась в тепле. И теперь хозяину стоит только поманить…

Он целовал с таким жаром, что казалось, ему мало. Губы спустились ниже, к шее и ключице, заставляя меня беззвучно стонать. Мелькнула мысль, что в купальне он сильно сдержал себя, но быстро пропала. Меня вели только чувства. Тело превратилось в ком нервом, в центром внизу живота. Моим миром стал совершенно чужой мужчина, рядом с которым я ощущала себя защищённой.

Лекарь подхватил меня на руки и осторожно вогрузил на кровать. Испугавшись, что сейчас он уйдёт, я вцепилась в рубашку. Один взгляд — и моя ночнушка искушающе скользит по телу, улетая за пределы кровати.