Но всё это перестало быть простой сценической картиной. Бью снял майку и пошёл в спальню, чтобы надеть чистую одежду. Его квартира, его жизнь превратились в совместное пространство. Он не должен был этого допускать. До появления Саванны, он был доволен своей убранной, немного аскетичной квартирой и своей немного изолированной жизнью. Сейчас мысль о том, что полки больше не заставлены её вещами и её халат больше не лежит на подушках – просто то, что её нет, оставляла опасное ощущение пустоты внутри. Тот сорт пустоты, что подталкивал его к порогу, чтобы предложить ей вещи, на которые он был не способен.

Несмотря на понимание этого, он остался стоять на пути между их квартирами. Бью провёл рукой по её двери.

За ней не было слышно никаких звуков.

Только когда он приехал в Магнолиа Гроув, ему пришло в голову, что следующий звук, который раздастся у неё в квартире, будет тяжёлое дыхание перевозчиков мебели, так как через пару дней она сядет в самолёт и улетит в Италию. Если она, конечно, полетит. Неужели она уедет сейчас, когда ждёт ребёнка? Если Саванна это сделает, останется ли она там на все девять месяцев и родит ли ребёнка за тысячи километров от родного дома и семьи... и от него? Эта мысль вызвала бесполезный выплеск энергии. Его пальцы впились в руль, и ему пришлось заставить себя не последовать импульсу сразу же рвануть к Смитам, чтобы попросить Саванну не улетать. Во-первых, он не знает, там ли она вообще. Во-вторых, он будет выглядеть как сумасшедший дебил, которому нужно всё сразу: «Не уезжай, но не жди, что я назову тебе причины остаться».

Желание сбежать, как вчера вечером, стало меньше. Бью понял, что ему нужно с ней поговорить, но не мог решиться на разговор. Он был абсолютно растерян, но это не играет никакой роли. В каком бы направлении не менялись его мысли, он чувствовал неуверенность.

Даже здесь. Бью припарковался на въезде к родительскому дому. Его мама открыла дверь ещё до того, как он успел подняться по ступенькам к входу. Учитывая разочарование в её взгляде, он чувствовал себя как провинившийся подросток, который пришёл домой, пропахший гашишем и пивом. Только сейчас ещё хуже.

– Мне очень жаль.

Уставшие глаза оглядели его.

– Почему?

– Потому что я врал. Потому что...

– Нет. Не почему тебе жаль. – Её глаза блеснули нетерпеливо. – Почему ты солгал?

– Это долгая история, мам, и причины всё равно ничего не изменят. Не могла бы ты просто принять мои извинения и всё?

– Нет, не могла бы. В последние годы мы слишком часто просто принимали твои извинения, и это привело нас к тому, что есть сейчас. Саванна врала для тебя. Её родители обижены и злы. Учитывая обстоятельства, мы с отцом хотим узнать все подробности. Заходи, садись и рассказывай всё с начала.

Очевидно, у него нет выбора. Бью позволил увлечь себя в дом и сел на стул в конце кухонного стола. Его отец поставил перед ним бокал кофе вместе с двумя таблетками аспирина и присел на стул слева от него. Его мама на стул справа. Бью открыл рот и не знал, что ему сказать, но история в итоге полилась сама собой. Когда он наконец подобрался к части, где проснулся на диване с ужасным похмельем и запиской от Хантера, он был эмоционально истощён и не способен смотреть своим родителям в глаза.

Его отец откинулся на спинку стула, глубоко вдохнул и выдохнул.

– Теперь, когда ты знаешь, что твоя мама здорова, мы можем вернуться к привычному порядку вещей, где родители беспокоятся за своего ребёнка, а не наоборот.

– Со мной всё хорошо. Вам не нужно обо мне беспокоиться.

– Ну, конечно. С тобой всё хорошо, – заметил отец. – А как же Саванна? Что будет с её ребёнком?

– Я позабочусь об этом.

– Как? Будешь сбегать?

– Я возьму на себя ответственность.

– Это меньшее, чего я от тебя ожидаю.

– Послушайте, вчера вечером меня застали врасплох. Я не горжусь своей реакцией, но это ничего не меняет – я не могу организовать хэппи-энд, окей? Во мне этого нет. – Зато есть панические атаки. Его глотку сдавило, как будто кто-то наступил ему на горло.

– Бью, – прервала его мама. – Ты тратишь слишком много энергии на то, чтобы подавить свои чувства и поэтому совсем не замечаешь того, что в тебе есть. И ты настолько вперился в идею больше не испытывать страданий, что совсем не видишь, что этим причиняешь себе только больше боли, чем мог бы Бог или судьба или счастье. – Она взяла его руку и пожала её, словно пытаясь выжать из неё что-то важное. – Что ты испытываешь к Саванне?

Бью покачал головой. Говорить не было сил.

Мама погладила его руку.

– На День Благодарения, когда ты сказал, что вы с Саванной помолвлены, я действительно обрадовалась этой новости, но на обратном пути сказала твоему отцу, что беспокоюсь. Я увидела двух людей, между которыми бешено искрит, а также увидела симпатию между вами. Я думаю, очаровывать – это одна из способностей Саванны. Но я не увидела настоящей привязанности. Я сказала Трену, что вы полны страсти друг к другу, но не любви. Тем не менее, во мне теплилась надежда, потому что химия и симпатия между вами подвела тебя к черте, где ты был готов почувствовать нечто большее. На эту готовность я и сделала ставку.