Я сглотнула комок в горле:

— Так вот… Все твои знакомые… и твоя… семья… в общем, все смотрят на меня косо. И считают дурной компанией для тебя.

Дима открыл рот, чтобы что-то сказать, но я приложила палец к его губам:

— Уже несколько минут я пытаюсь сказать тебе, что… сделаю твою жизнь абсолютно сумасшедшей. Мы будем жить, как живут в книжках идеальные герои. Все эти до невозможности сладкие и приторные свидания, парная одежда и прогулки за руку. Мы будем целоваться каждую свободную минуту и все время прикасаться друг к другу. Где бы мы ни оказались, я буду сидеть у тебя на коленях и мы все время будем делать сэлфи, чтобы сохранить каждый наш момент.

Дима поцеловал мои пальцы, все еще касающиеся его губ, и неожиданно сильно сжал другую ладонь:

— Я люблю тебя, Настя. Кем бы ты ни была. Кошкой или человеком. И буду любить всегда. Сделаю все, что ты скажешь. Куплю, что захочешь. Но если ты снова меня оставишь…

От его слов все внутри оборвалась.

Срывающимся голосом, я спросила:

— Тогда ты опустишь руки и отступишь?

— Нет. Я никогда не отступлю от тебя. Просто умру. Не сразу, конечно. Постепенно. Но умру.

От его слов стало так больно, что все внутри сжалось.

— Не шути так.

— А я и не шучу. – Дима смотрел на меня тяжелым пристальным взглядом. – Во всем, что касается тебя, я абсолютно серьезен.

Я потянула его ладонь к своим губам и поцеловала покрытые тонкой коркой стесанные костяшки.

— Прости меня…

Я знала, что поступала, как настоящая дура, но это уже нельзя было изменить. Зато можно было попробовать жить.

Стараясь скрыть дрожь волнения, я тихо спросила:

— Ты… видел сон?

Дима кивнул.

— Видел.

Я не знала, как он отреагирует на то, что я поняла про себя, но сказать нужно было:

— Я питаюсь твоей болью. Поэтому я могу так долго оставаться человеком.

Дима устало улыбнулся:

— Нужно попросить, чтобы мне перестали давать обезболивающие.

Я дар речи потеряла, когда он это сказал:

— Ты с ума сошел?!

Он вздернул брови:

— Ты избавляешь от боли намного лучше этой дряни. И в голове нет дыма.

— Врач сказал…

Дима закатил глаза и неожиданно сильно потянул меня на себя:

— Я не в первый раз на больничной койке – сам знаю, что мне нужно. Ложись рядом.

Он откинул одеяло и пододвинулся.

Я попыталась убрать руку, но Дима держал на удивление крепко.

— Отпусти.

— Я же сказал: ложись рядом.

В его голосе и глазах не было ни капли смеха. От серьезного тона по коже побежали мурашки. Какая же я испорченная. Он только вчера вечером пришел в себя, а я уже фантазирую о поцелуях.

— Настя… Ляг рядом со мной.

От того, как он это сказал, я задрожала. И больше не смогла сопротивляться – скинула обувь и осторожно, чтобы не потревожить его раны и сломанные ребра, легла рядом.

Дима глубоко вздохнул, притягивая меня к себе, как будто ему было необходимо просто прикасаться ко мне.

Как только оказалась достаточно близко к нему, сразу почувствовала паутинки боли, опутывающие его тело. Плотные черные нити тянулись во все стороны, мешая ему дышать полной грудью.

Я положила ладонь на солнечное сплетение. Его сердце словно забилось быстрее, возвращаясь в нормальный темп.

— Как же хорошо… – Голос Димы коснулся волос на виске, и я еще старательнее потянула ниточки его боли в себя. – Откуда ты узнала, что одна книга поможет расшифровать другую?

— Не знаю… – Я повернулась на бок, лицом к нему, и вдохнула легкую дымку сонливости, кружащуюся над ним. – Во снах… все иначе. Я как будто… – Я не знала, как объяснить. – Я как будто становлюсь другой. Можно не бояться, что ты меня отвергнешь, что тебе не понравится. Там я какое-то другое существо. Словно у меня есть… особенные способности.

Дима ничего не сказал. Он молча разорвал конверт, который ему принес Василий Михайлович.

— Книгу расшифровали.

Уже?!

Я приподнялась на локте:

— Но когда ты успел?

— Это не я. У нас есть… специалисты…

Я показала головой:

— Когда ты передал книгу?

Дима улыбнулся и начал перебирать листы обычной белой бумаги, на которых было что-то напечатано.

— У меня тоже есть способности. Правда, не такие, как у тебя. Вот, кажется… Он протянул мне несколько страниц с рисунками, какие бывают в средневековых книгах: немного непропорциональными и в чем-то утрированными. – Прочитай…