– Да не нужен он мне!
– закричала в ответ Кэтрин.
– Чарли Линч меня не интересует! А тебя я ненавижу! Ненавижу! И уйду в монастырь!

– Ну и хорошо! Очень хорошо!
– крикнул он, открывая тяжелые двери. Джонсон смотрел на него холодными, все понимающими глазами.

– Харольд, - тихо сказала Кэтрин, скорбно прикоснувшись к его руке, Харольд, если тебе случится проходить мимо моего дома, то просвисти, пожалуйста, мелодию "Пофлиртуем намного". И я буду знать, что это ты. Харольд...

Он стряхнул её руку и вошел в дом. Девочка проследила за тем, как он, не оглядываясь, подошел к лифту, открыл дверь кабины и нажал на кнопку. Двери закрылись, неумолимо и безвозвратно отделив его от неё. Кэтрин едва не зарыдала. Собрав все силы, она сдержала слезы и подняла глаза на окно четвертого этажа, за которым он проводил ночь.

Затем девочка повернулась и медленно побрела к своему дому, до которого оставался ещё один квартал. В тот момент когда она, глядя себе под ноги, подошла к углу улицы, откуда-то выскочил какой-то подросток, едва не сбив её с ног.

– Ой, прости меня, - сказал он.

Кэтрин поднял глаза.

– Чего тебе надо, Чарли?
– ледяным тоном спросила она.

– Ну, разве не смешно, как я на тебя налетел? Чуть не уронил. Не смотрел, куда иду. Задумался о чем-то и...

– Да, - сказала Кэтрин, быстро зашагав к своему дому.
– Да, конечно.

– Хочешь знать, о чем я думал?
– негромко спросил Чарли, семеня за ней следом.

– Прости, но я очень тороплюсь, - бросила девочка, резко вздернув голову. Теперь она смотрела куда-то в небо сухими, без всяких следов слез глазами.

– Я думал о том вечере, два месяца тому назад, - выпалил Чарли.
– О вечеринке, которую устроила Нора О'Брайен. В тот вечер я проводил тебя домой и поцеловал в шею. Помнишь?

– Нет, - бросила она в ответ и, как можно быстрее зашагала через улицу к ряду совершенно одинаковых двухэтажных домов, рядом с которыми детишки играли в классики, катались на роликах и гонялись друг за другом с пистолетами и автоматами, выскакивая с криком "бах-бах-бах" из-за укрытий, которыми служили ведущие к входным дверям каменные ступени.

– Прости, - продолжала она, - но мне надо торопиться домой, чтобы присмотреть за ребенком. Мама собиралась уйти.

– Однако ты не очень спешила, когда была с Харольдом, - сказал Чарли, не отставая ни на шаг и пожирая её горящим взглядом.
– Рядом с ним ты шагала довольно медленно.

Кэтрин бросила на Чарли Линча короткий испепеляющий взгляд и сказала:

– Не знаю, почему ты вдруг решил, что имеешь право совать нос в мои дела. Они никого, кроме меня, не касаются.

– В прошлом месяце ты возвращалась домой вместе со мной.

– То было в прошлом месяце, - громко сказала Кэтрин.

– Ну что я такого сотворил?
– с гримасой душевной боли на гладкой, без морщин физиономии, и с распухшим от удара бейсбольным мячом детским носиком, спросил Чарли.
– Пожалуйста, Кэт, скажи, что я не так сделал.

– Ничего не сделал, - сухо и несколько утомленно ответила Кэтрин. Абсолютно ничего.

Чарли Линч с трудом увернулся от трех малолеток, которые вели серьезное сражение. Их деревянные мечи со звоном колотили по служившим щитами крышкам от мусорных баков.

– Нет, наверное, я все же что-то сотворил, - сказал он.

– Ни-че-го, - отрубила Кэтрин таким тоном, словно произнесла окончательный приговор.

– Лапы вверх, незнакомец!
– крикнул какой-то, оказавшийся рядом с Чарли, семилетка. Игрушечный револьвер в его руках был наведен на другого мальчугана, так же вооруженного револьвером.
– Этот город, незнакомец, слишком мал, и в нем не хватит места для тебя и меня, - заявил семилетка, когда Чарли стал обходить его, чтобы приблизиться к Кэтрин.

– Ах, вот как...
– произнес второй младенец с револьвером.

– Может быть, сходим вечером в кино?
– с надеждой спросил Чарли, благополучно миновавший юных героев Дальнего запада.
– Идет фильм с Кэри Грантом. Все говорят, что очень смешная картина.

– С удовольствием пошла бы, - ответила Кэтрин, - но вечером мне придется читать. Я очень отстала по литературе.

Чарли молча шагал, лавируя, меж фехтующих, борющихся и палящих друга в друга из игрушечных стволов малышей. Кэтрин - розовощекая и пухленькая шла чуть впереди, вздернув головку и сверкая голыми и тоже розовыми коленями. Чарли не отрывал глаз от того места на шее девочки, в которое он поцеловал её в первый раз. Ему казалось, что его душа вот-вот отлетит от тела.