Бертольдо ди Джованни тяжелым медленным шагом обошел капеллу, опираясь на посох, заглянул в каждый угол. Постояв несколько минут в раздумье, он сказал, обращаясь к притихшим ученикам:

– Каждый из вас приступает сейчас к копированию фрески, которую выбрал вчера. У кого не хватит духу на всю картину, пусть возьмет один-два понравившихся сюжета. На ваших картинах я хочу увидеть фигуру человека, позу, выражение лица. Не увлекайтесь копированием деревьев или картин природы. Знаю, что каждый из вас умеет неплохо рисовать. Мы пришли сюда не за этим. Я хочу, дети мои, чтобы вы поняли, как правильно изображается человек на плоской перспективе. Это знание понадобится вам позднее. Его вы вложите в свои творения и будете высекать в камне. Мне нужно, чтобы вы научились показывать живого человека, живое лицо и живые позы так, как показал это Мазаччо.

Копируйте гения, пока не доросли до его уровня.

Учитесь, работайте и открывайте силу в работе. Двигайтесь вперед. Работайте без устали. Только так можно открыть волшебство и дар, вложенные в каждого человека Создателем.

Другого пути у вас нет.

Глядя на отражение в воде, нельзя познать свои возможности.

Вы нанесете оскобление своей будущей жизни, если будете лениться и отлынивать от моих заданий. Запомните, божьи создания: люди, имеющие много свободного времени, смогут мало достигнуть в жизни.

Лень – смертный приговор любому гению.

Талант не бывает ленивым.

Поэтому вы будете работать каждый день до седьмого пота, без выходных. Я хочу, чтобы имя каждого из вас осталось в истории Флоренции. В истории Италии.

Мне осталось немного жить, но даже после моего ухода я хочу гордиться каждым из моих учеников. А теперь приступайте к работе. У вас достаточно времени. Солнце зайдет еще не скоро.

Старый скульптор развернулся и пошел к выходу из капеллы. Вскоре послышался легкий скрип и звук закрывающейся тяжелой двери церкви.

***

После ухода учителя юноши разобрали принесенные с собой табуретки и стали устраиваться каждый у выбранной фрески. Все подручные материалы лежали в большом плоском блюде, откуда каждый мог брать то, что ему необходимо. Часть учеников уселась, часть осталась стоять, поставив ногу на скамечку для молящихся и положив на колено альбом. Все начали работу, кроме Торриджано.

В него сегодня будто вселился бес.

Высокий, стройный и красивый, юноша отличался надменным характером, быстро выходил из себя и становился агрессивным. Он выказывал особенное расположение тем из товарищей, кто слабее его разбирался в сложных заданиях и не умел превзойти его в мастерстве. Их он защищал, если сиюминутная защита казалась ему выгодной. Тех же, в ком чувствовались упорство и прилежание, он старался при любом удобном случае задеть обидным словом. Те из молодых людей, кто пытался ему возразить или защитить себя, нередко получали тумака. Впрочем, нужно отдать должное – Торриджано мог работать долго и терпеливо, да и силы ему было не занимать. Любимых материалов будущий скульптор выбрал два: кроме камня это оказалась глина. Из под его рук выходили красивые фигуры и композиции, заслужившие похвалы учителя. Каждая похвала вызывала у юноши огромное чувство гордости, на похвалы же другим ученикам он реагировал очень чутко и болезненно. Сложный, но такой предсказуемый характер.

Зависть уютно прилепилась к теплому боку Торриджано.

С приходом в группу пятнадцатилетнего Микеланджело, Торриджано с первой минуты стал присматриваться к нему, чтобы понять, к какому разряду товарищей причислить незнакомца. Через короткое время неприятное подозрение закралось в душу: новый ученик вполне может стать конкурентом. Ненависть захватила Торриджано в свои жесткие объятия. Его стала раздражать в Микеланджело любая мелочь. Не нравился его маленький рост и хрупкое телосложение. Торриджано неприятно удивляла упрямость в работе нового ученика. Заставляла сжимать зубы его прилежность в получении знаний и трудолюбие в выполнении заданий. У него вызывало головную боль то, что новичок тайком по ночам и праздникам рисовал у себя дома, вместо того, чтобы спать досыта, веселиться и пить вино с друзьями.

Но особенно задевало Торриджано то, что Микеланджело часто задирался сам, никогда не показывал страха, а на грубость отвечал грубостью. Особенную неприязнь вызывало то, что новый ученик время от времени осмеливался критиковать работы великих мастеров, которые копировала группа. Такое высокомерие поневоле заставляло чесаться кулаки.

Торриджано не мог понять, почему работы Микеланджело оказываются самыми лучшими в группе, ведь тот проводит ночи без сна и даже по праздникам не отдыхает. Простая мысль, что чем прилежнее работать, тем быстрее придет мастерство, как-то не приходила в красивую голову завистливого ученика.

За прилежанием и новыми идеями Микеланджело внимательно наблюдал не только его товарищ по Школе, но и Лоренцо ди Пьеро де Медичи, владелец Сада Медичи и основатель Школы скульпторов. После того, как юный художник за три дня смог высечь из мрамора голову старого фавна, чем совершенно очаровал Лоренцо де Медичи, тот пригласил подростка жить у себя во дворце. Явное благоволение правителя Флорентийской Республики к младшему ученику Школы скульпторов явилось последней каплей, переполнившей чашу терпения Торриджано.

«Не может быть, чтобы меня, умного, красивого и талантливого, Лоренцо Великолепный предпочел недоросшему выскочке. Неужели господин не знает, что у Микеланджело совершенно несносный и необщительный характер? Знал бы он, что его любимчик по ночам не спит, а сидит над своими рисунками, а это уже похоже на колдовство. Нельзя, нельзя выбирать любимчиков, если они не заслужили этого…»

Злые мысли неудовлетворенной зависти бродили и спотыкались, как пьяница после обильного возлияния, в голове Торриджано. Они кипели, сжимали голову железным обручем ревности и заставляли душу трепетать от переполнявших ее неуправляемых чувств…