И определённо самым разъярённым.

Лэнден натянул сапоги.

— Что ты делаешь?

Не обращая на Джиа внимания, он бросился вон.

— Лэнден, подожди! Тебе нужно успокоиться.

— Чёрта с два, — бросил он чере

з плечо и выскочил за дверь.

***

Лэнден бросился через лужайку к озеру, его пульс стучал в висках так громко, что он почти ничего не слышал. У него на глазах Кит забросил удочку в воду, и Лэнден едва подавил желание швырнуть его вслед за ней.

— Ричардсон!

Кит повернулся к Лэндену. Его глаза широко распахнулись при звуке голоса, полного ярости, он потянулся за своей тростью, но тут же вскочил на ноги.

— Доброе утро…

— Вы приставали к моей жене?

Воздух вокруг них застыл, напряжённый и густой.

Выражение лица Кита стало смертельно напряжённым.

— Это она вам так сказала?

— Отвечайте на вопрос.

Кит печально покачал головой.

— Мне больно говорить вам это, друг мой, но вы всё неправильно поняли.

— Неправильно понял? — Лэнден сделал шаг вперёд.

Кит поднял руку в знак капитуляции.

— Я слишком много выпил и не смог предугадать её намерения. Но её поцелуй сразу же заставил меня протрезветь. Я тут же его прервал.

Подтверждение того, что губы этого человека коснулись губ Джиа, всколыхнуло душу Лэндена. Ярость бурлила в нём, как раскалённая лава, готовая вырваться наружу. Его тело дрожало. Единственное, что удерживало его от избиения Кита, — это его хромота, и Лэнден осознавал, что этот ублюдок тоже об этом очень хорошо знает.

— Я не ответил на её поцелуй. Ведь вы — брат моего лучшего друга.

То, что Кит может рассказать эту историю Алексу, и, таким образом, опозорить Джиа, было для Лэндена невыносимо.

Но Кит покачал головой, словно прочитав его мысли.

— Конечно, я никому об этом не говорил, — сказал он. — Вы только что поженились. Я не хочу стать причиной ссоры.

Он склонил голову набок.

— Может, она испугалась, что я расскажу кому-то, и решила придумать свою версию. Или, возможно, она даже сама не поняла, что случилось.

Гнев Лэндена гас с каждым сказанным Китом словом. Кит говорил спокойно, и каждое слово кричало о его невиновности. И о вине Джиа.

И всё же Лэнден был растерян. Он сомневался. Джиа была очень расстроена в тот вечер, когда вернулась из кухни в спальню. Она вся дрожала, и он приписал её дрожь очередному кошмару. Неужели её поцелуи и ласки были всего лишь попыткой пережить отказ Кита? Неужели она так страстно занималась любовью с Лэнденом только потому, что не могла заполучить Кита?

Эта мысль причиняла ему слишком сильную боль. Он сжал кулаки, пытаясь сдержать чувства.

— Я понимаю ваш гнев, — сказал Кит. — Как человек, который пережил измену любимой женщины, я знаю, что вы чувствуете. В этом мире есть мужчины, которым всё равно, что они компрометируют чужую жену. Но уверяю вас, я вовсе не такой.

— Я не знаю вас так хорошо, чтобы поверить вам на слово.

— Наверняка нет, — сказал Кит.

Жалость в его глазах ещё больше разозлила Лэндена.

— Она — ваша жена, и вы обязаны защищать её. Несмотря ни на что.

Заявление попало точно в цель. Муж должен защищать честь своей жены, не сомневаясь в этой чести. Только Кит и Джиа знали, что на самом деле произошло между ними той ночью. От того, что у этих двоих появился секрет, Лэндена затошнило.

Был ли Кит виновен или нет, это не имело значения. Присутствие этого человека, само его существование, вызывало сомнения, которые Лэнден не мог победить. Сомнения в Ките. В Джиа. В самом Лэндене.

Неужели Джиа испытывала такую же муку, когда смотрела на Шарлотту? Или он обманывал себя и на этот счет тоже?

— Полагаю, что это злосчастное происшествие положит конец моему пребыванию здесь, — сказал Кит.

— Вы правильно полагаете, — выдавил Лэнден. — А теперь идите, собирайте свои вещи и убирайтесь к чертовой матери с моих глаз.

***

Лэнден спрятался в своём кабинете, пытаясь успокоиться. Он был зол, предан и растерян. Любовь и сомнение боролись внутри него, разрывая на части.

Ему с каждым разом всё тяжелее становилось контролировать свои чувства. Или он потерял контроль сразу же, как увидел Джиа.

Каждой истерзанной клеточкой своего существа он хотел верить ей. Она вскрыла его панцирь, вторглась в его сердце, плотно закрытое болью прошлого. Проникла в такое глубокое, тёмное и далёкое место в его душе, о котором он уже успел позабыть.