Я пялюсь на закрытую дверь, сердце бьется из груди. Мой мир просто рухнул передо мной.

— Блядь.

Я пробиваю стену. Мой кулак легко проходит сквозь гипсокартон. Это не сравнимо с моим гневом. Я обдумываю то, чтобы вернуться внутрь. Нужно всё, что у меня есть, чтобы удержать себя на месте, так как внутри меня бушует внутренняя битва. Я хочу вернуться и заставить Пейдж увидеть причину, даже если это означает столкнуться лицом с пистолетом. Меня не волнует, что она выстрелит в меня, пока она меня выслушивает. Сейчас она видит только предательство, и, возможно, это то, что я сделал. Я предал её в какой-то степени, но я никогда не хотел причинить ей боль. Она открылась мне и рассказала все свои секреты. И все же я держал свои секреты в тайне, потому что боялся того, что она подумает, когда узнает.

Я работал на организацию её отца в течение многих лет, и я был в контакте с ним в течение последних пяти лет. Я кормил его дерьмовой информацией, чтобы следить за ним. Я пытался получить информацию о нём для своего куратора. Я под прикрытием выкапывал грязь на Александра Оуэнса. Чтобы уничтожить его, так же как и его организацию.

Он заправляет наркотиками и оружием в подполье Нью-Йорка, используя свои компании в качестве прикрытия. Давным-давно у меня было достаточно информации, чтобы схватить его, но дело было не только в нём, но и в чем-то большем. Но потом Пейдж вошла в мою жизнь. Она всё отправила псу под хвост, а я не знал, что делать. Меня тянуло во многих направлениях на протяжении многих лет. Это умение балансировать, которым я не овладел.

Это стало ясно, когда я смотрел в дуло пистолета, а женщина, которую я люблю больше всего на свете, была по другую сторону. Я точно знаю, что мне нужно сделать. Столько боли было на её лице. Она думала, что очередной мужчина в её жизни подвел её, и я никогда не хотел этого для неё. Я сделаю все, чтобы убрать этот взгляд с её лица.

Звонит лифт, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как выходит Мэллори, паника отчетливо видна на её лице. Когда она видит меня, её выражение превращается в гнев, когда она направляется прямо ко мне. Когда она поднимает кулак, чтобы замахнуться на меня, я не пытаюсь его заблокировать. Я даже позволяю своей голове дёрнуться от удара, давая ей то удовлетворение, которое она ищет. Удар попадает мне по губе, и я чувствую вкус крови.

— Святой ублюдок! — кричит она. Входная дверь Пейдж открывается. — Какого черта ты никогда не говорила мне, как больно бить кого-то? — Кричит Мэллори, но я смотрю на Пейдж. Пистолет все ещё в её руке, болтается на боку, лицо красное и в пятнах, когда слезы покрывают щёки.

Я делаю шаг навстречу ей, но её взгляд останавливает меня. Это не гнев. Это боль. Глубокая, душераздирающая боль, которая почти ставит меня на колени. Я причинил её.

— Двигайся, засранец — Мэллори толкает меня, и я отхожу сторону, позволяя ей добраться до Пейдж. Она обнимает её, и глаза Пейдж закрываются, когда она ищет утешения у подруги. Не у меня. Это я должен был её утешать. А не разрывать её на части.

Мэллори отстраняется и заталкивает Пейдж обратно в её квартиру.

— Уходи, — Мэллори рычит на меня, перед тем как захлопнуть дверь, оставив меня снова одного в коридоре.

Это закончится сегодня вечером. Я спускаюсь по лестнице в свою квартиру и иду прямо к своему сейфу. Вытащив все, что мне нужно, я подхожу к компьютеру и связываюсь с другим оперативником. С тем, кому доверяю и кто не скажет ни слова о том, что я собираюсь сделать. Он должен мне с тех пор, как я спас его сестру и держал рот на замке. Он стал моим должником, когда человек, причинивший ей боль, внезапно пропал без вести.

Я звоню попросить об услуге. К чёрту всё остальное. К чёрту работу. Это перестало быть работой давным-давно. Все, что я делал, всегда ставил Пейдж на первое место, но, возможно, мне следовало убрать Александра раньше. Я не был уверен, что она действительно этого хочет, пока они не встретились лицом к лицу несколько недель назад. Ужас в её глазах был настоящим. Он был монстром, преследующим её сны, и только его смерть принесёт мир.

Когда я держал её в своих объятиях, пока она плакала и рассказывала, что случилось с её матерью, я понял, чего она на самом деле хочет. Я собираюсь дать ей это. Я бы сделал это много лет назад, если бы знал, но теперь я знаю. Я покажу ей, что сделаю для неё всё, что угодно. Даже если после этого она меня не захочет. Даже если всё взорвется мне в лицо, она будет спокойна.

Пристегнув пистолеты, я достаю свой мобильник и бросаю его на кровать, не желая, чтобы меня отследили.

Я осматриваю свою спальню, гадая, что подумает Пейдж, если увидит это. Мои стены выстланы её фотографиями. Она покрывает каждый сантиметр пространства. Это часть моего грязного секрета, моей одержимости ею. Сотни фотографий, которые я собрал за эти годы, служат в качестве обоев.

Может, мне и должно быть стыдно, но это не так. Это безумие? Да. Но это то, что есть. Она подпитывала мою жизнь последние пять лет. Она была для меня всем, и я собираюсь показать ей, как много она для меня значит. Я докажу ей, что всегда буду делать то, что нужно для неё, и, возможно, в конце концов, я смогу вернуть её. 

Мэллори обнимает меня, крепко держит, когда я плачу на её плече. Она позволяет мне отпустить до тех пор, пока слёзы не иссякнут. Я хочу притянуть её ближе и оттолкнуть одновременно. Я не хочу, чтобы меня трогали, но я чувствую, что разваливаюсь на части. Мой мир ускользает от меня.

Может быть, это расплата за то, что я сделала. Я забыла о своей матери и пыталась иметь что-то для себя. Это привело к тому, что всё вокруг меня рушится. Не одновременно, а по частям, пока ничего не останется. Такое ощущение, что во мне нет жизни, только пустота. У меня осталось пустое сердце и дыра в груди.