Напряжённый слух ловил каждый отзвук, но, казалось, кроме крыс ни единая душа не обитала в этом гиблом месте.

Геликона многое успел выболтать перед своей бесславной гибелью. Когда Герхарда привезли, итальянец не поленился прогнать повозку через весь город – лишь бы вкусить торжества в полной мере. А подземные камеры замка как нельзя лучше подходили для того, чтобы упиться муками бывшего наставника.

Твоя страсть к наслаждениям подвела тебя ещё раз. Герхард вгляделся в затопленный темнотой коридор. В мрачных застенках Дармштадтского замка, также известного как замок баронов фон Франкенштейн, инквизитор бывал не раз. Но полумрак и однообразие переходов оказывали плохую услугу попыткам вспомнить дорогу.

Медленно двигаясь на ощупь вдоль стены, Герхард чутко прислушивался. Скорее всего, вдовица тоже где-то здесь. Если ещё жива, конечно. Неплохо было бы вытащить её – в конце концов, она стала лишь разменной монетой в игре, которую затеял ныне покойный тосканец. Инквизитор слишком легко повёлся на расплывчатый донос сомнительного «родственника», указавшего ему на Моту. Ясно же было, что вдова – никакая не ведьма, и её якобы видения умершего мужа, Антонио, – всего лишь плод душевного недуга. И вот теперь они оба здесь. Нет, никакая не вдова виновата в этом, а только его собственный просчёт.

Стараясь ступать бесшумно, Герхард продвигался по коридору, минуя редкие факелы и растворяясь в тёмных промежутках между освещёнными участками. Неожиданно коридор расширился, выводя в некое подобие зала, откуда веером разбегались ещё пять проходов. Зал не был знаком инквизитору. Прижавшись к стене в полумраке, он внимательно осмотрел комнату и скользнул в ближайший по правую руку коридор.

Какой-то из этих ходов обязательно выводит наверх.

Эта каменная кишка была освещена точно так же, как предыдущая, и точно так же здесь не было никакого движения воздуха – только застоявшаяся тухлая вонь.

Стонущий вопль резанул по ушам. Герхард молниеносно отскочил к стене, скрытый в рукаве клинок изготовился к битве. Но в коридоре по-прежнему было пусто, хотя воцарившаяся тишина затаила угрозу.

Инквизитор выждал несколько мгновений и был готов двинуться дальше, когда вопль повторился – на этот раз слабее. Крик доносился откуда-то сбоку – вероятно, со стороны одного из бесчисленных тёмных провалов, которыми то и дело прорезались стены коридора. Свет не достигал их глубины, и Герхард мог различить только однообразные чёрные квадраты, расположенные над полом на высоте двух локтей.

Прислушиваясь, инквизитор медленно пошёл вдоль стены. Наконец ухо уловило скребущий звук, раздавшийся совсем близко. Герхард поднял голову – он стоял возле очередного квадрата.

Заткнув клинок за пояс и сняв со стены чадящий факел, инквизитор приблизился к провалу. Пляшущее пламя выхватило из мрака толстую каменную кладку. Сам провал оказался невелик, в него едва бы смог протиснуться взрослый мужчина. Но шорох определённо доносился отсюда.

Из темноты тянуло смрадом, но не тем уже привычным застоявшимся воздухом, что наполнял переходы, а сладковатой гнилью. Факел осветил камеру, в которую и вёл провал – пол камеры оказался гораздо ниже уровня коридора. Отблески огня, бегущие по сырым камням, выхватили виновников шороха – крупных упитанных крыс, шарахающихся по углам от неожиданного света. На полу валялись розовато-серые куски. Крысиная добыча.

Герхард протянул руку с факелом дальше в проём – и увидел источник пиршества тварей.

На полу, далеко внизу, лежал человек… вернее, то, что когда-то им было. Видимо, узник пытался вскарабкаться к провалу по отвесной стене – кладка над ним была испещрена тёмными пятнами и изрезана царапинами. Должно быть, последнее «восхождение» оказалось роковым, и сейчас несчастный застыл, неестественно вывернувшись. Кончики судорожно вытянутых пальцев тянулись к стене, будто она, его убийца, обещала спасение. С потолка камеры срывались капли и падали узнику на лицо.

По полу метнулась тень. Одна из крыс безбоязненно подбежала к телу и вгрызлась в то, что когда-то было ногами несчастного – жуткое месиво из мяса, обломков костей и обрывков ткани. И тело узника вдруг дёрнулось, а из почерневшего рта исторгнулся стон.

Герхард отпрянул. Сдерживая тошноту, он воткнул факел в кольцо на стене и на негнущихся ногах побрёл дальше – как можно дальше от ужасающей иллюстрации того, как безжалостны слуги Господни.

Этот коридор, как и предыдущий, закончился тупиком. Инквизитор развернулся и почти побежал обратно, стараясь поскорее проскочить мимо ужасного проёма и не думать о том, что могут скрывать другие провалы.

Следующий коридор оказался братом-близнецом предыдущего. Те же редкие факелы, те же дыры в стенах. И – неожиданно просторная камера, отделённая толстыми прутьями. Один из факелов висел напротив неё, и сквозь частокол железа Герхард увидел вдову.

– Мота! – негромко позвал он, приближаясь.

Вдова подняла всклокоченную голову. Кутаясь в грязное платье, она сидела на полу посреди камеры, и узилище казалось чересчур просторным для её тощего тела. Странно просторным.

– О… – рот вдовы округлился, в глазах появилось осмысленное выражение.